прогулки она успела рассказать очень много всего, и Мишка понимала, что теперь ее очередь, поэтому поела быстро и, поставив перед собой чашку с чаем, стала объяснять, зачем приехала в Петрозаводск.
Элеонора слушала детективку очень внимательно, потому что та рассказывала крайне интересные вещи. По ее словам, где-то в лесах за городом располагалась Обитель, место обитания странных людей с татуировками на шее, которые развозили по России необычный наркотик – «Двоицу». Детективка говорила короткими плотными предложениями, будто сообщая факты из энциклопедии, и вначале Элеонора с трудом отслеживала ход ее мысли, но к концу рассказа оказалось, что информацию детективка разбила на довольно осмысленные блоки, и все вместе в голове они складывались в ясную картинку.
– Я думаю, что Оса, – детективка всех участниц своего расследования называла по прозвищам, – взяла с собой фотографию из Обители в качестве сувенира. Вряд ли она с самого начала хотела оттуда сбежать. Хотя все может быть, теперь уже не узнаешь…
Она замолчала. Элеонора эту фотографию, перекочевавшую из Обители в Москву, потом в Петербург, изучила уже вдоль и поперек. Три человека: мужчина, женщина, мальчик. Еще из Санкт-Петербурга детективка попросила Элеонору перебрать все выпуски газеты «Вестник республики», в которой фотография нашлась. Элеонора очень старалась. В пыльном архиве по одной просматривала каждую страницу, каждую фотографию в газете, надеялась где-то еще увидеть одно из лиц или фамилию Тарасовы. Отдельно отложила все статьи Григория Соловья, который, по всей видимости, и сделал эту фотографию, – а статей тот успел написать много. Про открытие кирпичного завода, про летовстречание, День города, долгострой «Спартака», утверждение герба, переименование ПетрГУ и создание там же кафедры правоведенья.
Интервью и жизнеописаний, похожих на то, к которому прилагалась фотография Тарасовых, было еще больше. Соловей успел за свою недолгую карьеру в «Вестнике» поговорить с сотнями людей: он писал о рыбацкой жизни и о школьных учителях, о городской администрации, о Петрозаводске-Товарном. Среди его интервью были беседы с тогда только что избранным мэром Катанандовым, с председателем Союза художников Чекмасовым, с архимандритом Успенского монастыря Иосифом (Ле´совым).
Элеонора пыталась представить себе, что бы подумал Григорий Соловей, если бы оказался сейчас в Петрозаводске. Катанандов пробыл мэром города до начала двухтысячных, а потом еще десять лет возглавлял всю республику. Чекмасов, которому в тот момент как раз исполнилось пятьдесят, был жив до сих пор. Элеонора сама писала небольшую заметку о его семидесятипятилетии, снимала выставку его картин. Иосиф всего через год после интервью Соловья стал епископом Петрозаводским, еще через двенадцать лет – архиепископом, а когда в две тысячи десятом году была образована митрополия – и митрополитом.
– Я просмотрела все твои сканы, – сказала детективка. – И вроде ничего особенного не заметила.
– Какие сканы? – Элеонора заморгала, потом вспомнила
