зимой куталась и жаловалась на холод, в то время, как Егор при первой возможности менял туфли на легкомысленные шлепанцы. В этот раз она сказала, подав ему воды, что русскому никогда не полюбить восточного солнца, и это внезапно привело Егора в ужасное раздражение, едва ли не бешенство, – впервые ему захотелось уйти, и он быстро покинул квартирку, радовавшую его до этого. Однако уже в машине его с непреодолимой силой потянуло назад. На следующей неделе ему сообщили, что в связи со сменой руководства его отзывают из Дубаи, – ему и его семье предстояло срочно вернуться в Москву, – Егора ожидало новое назначение, но какое и куда, он не знал. Сначала эти новости привели его в панику, однако он тут же решил, что Лидия присоединится к нему. Она отвечала как-то уклончиво, но Егор, который привык, что она не может обходиться без него в повседневной жизни, не обратил на это внимания. Он уезжал если не с легким сердцем, то в полной уверенности, что ничего не изменится. Ему, однако, не нравилось его собственное настроение. Он стал легко впадать в раздражение и агрессию. Сын, который неизменно был для него источником радости, вдруг стал капризным, играл неохотно, и если Егор приносил подарки, часто бросал их, не выказывая прежнего счастья. В Москве дела и вовсе пошли из рук вон плохо, – их квартиру перед самым приездом ограбили. В первый же день в пробке Егора едва не насквозь протаранили, – он чудом остался жив, но ему предстояло срочно менять машину. Телефон Лидии не отвечал. Егор начал нервничать, однако когда он получил от нее письмо, то успокоился. Она сказала, что пропустила звонки случайно, и вообще, телефон что-то барахлит, наверное, вот-вот сломается. Егор выслал ей деньги на покупку нового телефона в тот же день, но и это не помогло, потому что Лидия отвечала все реже, и уже когда Егор отправился в Сибирь, – ему предстояло оставаться там всего четыре месяца, после чего ему пообещали возвращение на Ближний Восток уже в новом, еще более выгодном положении, и он сообщил об этом жене по телефону, а Лидии – письмом, он услышал два отказа. Жена наотрез отказалась отправляться снова в город, оставшийся в ее памяти как источник непрекращающейся агонии, полированной роскошью, которая одна только и позволяла ее терпеть. А Лидия презрительно написала, что больше не нуждается в благодеяниях Егора. Она встретила испанца, тоже инженера, который хочет на ней жениться. Егор читал это письмо, и все перед ним плыло, как в тумане. Он уже очень давно чувствовал, что каждое утро ему требуется все больше усилий, чтобы проснуться, он уже забыл, когда его наполняла радость просто оттого, что впереди еще один день. Все его мысли были сосредоточены на Лидии, – он задумался на секунду. Деньги, деньги… Он пересылал их едва ли не каждую неделю. Жену ему было не жалко совершенно, поэтому ее жесткий отказ и ультиматум разрешить наконец эту мучившую ее ситуацию стали для него неожиданностью. Однако его это не волновало, потому что все его мысли были заняты любовницей, теперь уже бывшей, и мысль о том, что она банально его использовала, тут же затуманивалась