а сам в это время ютился в какой-то комнате на окраине окраин. Это был новый круг ада. Я увидел, как легко скатиться с вершины. Телефон молчал. Все друзья, которые так охотно принимали твою визитную карточку, когда ты был успешным и мажорным, исчезли. Я втайне радовался, что мои родители не дожили до времени, когда бы им пришлось стать свидетелями моего падения. Родители жены повели себя неожиданно: ее мама позвонила мне и плакала в трубку, желая счастья и надеясь на то, что я и ее дочь снова будем вместе, несмотря ни на что. Она была единственной, кто сказал мне в это время: «Егор, я в тебя верю, ты снова будешь успешным». Ее отец, напротив, позвонив, тут же перешел к проклятиям и угрозам.
– Почему это стало неожиданностью?
– Потому что до этого ее мама была довольно сдержанной. Она не хвалила меня, но и не критиковала. Отец моей жены, напротив, записался в мои приятели, – ему нравилось, несмотря на разницу в возрасте, вести себя так, как будто он мой ровесник. Он открыто восхищался тем, что я делаю карьеру, любил давать советы, вникал в интриги, у него были влиятельные знакомые, и он несколько раз предлагал помощь. Однако ему и в голову не приходило, что я неверен его дочери. Как только он узнал о том, что я изменял его дочери, и у меня несколько лет была любовница, он пришел в ярость. То, что я выслушал в тот день по телефону, в приличном обществе не повторишь. Я молчал, потому что, конечно, был виноват, но и не извинялся. Я ожидал, что если уж моя жена нашла в себе силы мириться с таким положением вещей, то ему и подавно не стоило вмешиваться в нашу жизнь.
Егор надолго замолчал, и Ангелина не прерывала его, понимая, что он подходит к, возможно, самой драматичной части своего рассказа.
Наконец, он оторвал взгляд от Босфора и перевел его на Ангелину.
– Ты, наверное, думаешь, – бедняга, на радаре только две метки «плохо» и «хуже». Работа, семья, – все прахом, – словно угадав ее мысли, сказал Егор.
– Да, примерно так, – ответила Ангелина.
– А на самом деле все было не так, – вдруг залихватски ответил Егор и улыбнулся по-мальчишески. – И, вообще, Ангелиночка, я, если не возражаешь, закончу рассказ о себе завтра. Иначе я не смогу убедить тебя снова прийти на свидание со мной. Я же видел, как сегодня смотрела твоя подруга, когда я ждал тебя.
– Нет, нет, тебе нет нужды превращаться в Шахерезаду, – я с удовольствием встречусь с тобой просто так.
Егор захохотал.
– Нет, Шахерезадой мне стать не по силам. Такая роль – только для женского ума.
– Восточного ума, – добавила Ангелина.
– А вот Стамбул, по-твоему, – Восток?
– Да, задал ты мне задачку, – улыбнулась Ангелина. – Особый город. Но думаю, что все-таки да, Восток.
– Тогда чтобы усилить интригу, скажу тебе, – Восток, получается, меня спас.
Солнце свалилось за горизонт, и небо враз накрыло Босфор темнотой.
