Кроме того, это счастье, что англичане считают книги предметом первой необходимости во время войны и позволяют мне оставаться на Гибралтаре.
– Она вам по-прежнему помогает?
– Сейчас совсем мало. У нее сильная астма, а книжная пыль только ухудшает положение. Так что управляюсь сам, как могу.
– Я бы хотела ее повидать.
– Она спит. Уже некоторое время, как она не встает раньше полудня. – Гобович заботливо наклоняется к Елене. – А как твой отец?
– Хорошо… Вернулся в Малагу и там остался. Стареет в одиночестве и ворчит, как всегда. Переводит своих древних классиков.
– Ты с ним видишься?
– Редко.
– Власти его не донимают?
– Почти нет. В первые месяцы после возращения он должен был регулярно отмечаться в гражданской гвардии. Но уже довольно давно его оставили в покое. Ему шестьдесят семь лет – сочли, что он безобиден.
– На что он живет?
– У него свой дом, его удалось сохранить. Иногда я посылаю ему кое-какие деньги.
– Это большая удача, что он смог укрыться там, пока идет война. Многих моих знакомых преподавателей вузов и школьных учителей расстреляли.
– Да, ему повезло.
– Мне тоже повезло. Благодаря всему этому мы с тобой работали вместе.
Трубка у Гобовича погасла, и он снова ее раскуривает. Елена рассматривает магазин, где книги не только стоят на стеллажах, но и пачками высятся на столе и на полу.
– Читатели-то есть по-прежнему?
Хозяин магазина качает головой и выпускает облако дыма.
– Сейчас народу немного: кое-кто из офицеров, матросов и солдат да пара местных библиофилов. Книгу Дринкуотера об осаде тысяча семьсот девяностого года выхватили у меня из рук, как только появился экземпляр, и вчера я продал подшивку «Морской газеты» за тысяча восемьсот первый год за два фунта одному капитану Королевского флота… Но это исключения. Война вывернула у людей карманы.
– Стихи, я думаю, все равно хорошо продаются.
– А вот и нет. Сейчас востребован современный роман: тайны, полицейские расследования, приключения… От Эдгара Уоллеса до Сабатини. Развлечение гарнизонной жизни.
Он на секунду отпускает трубку и, кивнув на стеллажи, разводит руками, показывая собственное бессилие.
– Здесь бы надо произвести полную инвентаризацию, – поясняет он. – Сделать карточки на последние поступления. Но я так устаю; бывают дни, когда вообще ничего не хочется делать. Тогда я остаюсь наверху с Сарой, читаю, слушаю музыку или ловлю новости по Би-би-си.
– Я могу как-нибудь прийти и помочь.
– Я не хочу тебя затруднять. – Он смотрит на нее в нерешительности. – У тебя своих дел хватает.
– Никакое это не затруднение. У меня в магазине дела идут хорошо. У меня есть помощник, которому я доверяю.
– Давно я у тебя не был. Не проходил через решетку.
– Точно
