направо, послышался женский крик, и сердце Кельнера сжалось. Он потерял контроль, ему казалось только одно – они мучают Эл, и все крики, доносящиеся из бесчисленных, – близких, далеких и подвальных камер, – это все она, это ее голос!..
Когда новый женский всхлип донесся до него, он быстро обернулся, словно действительно ожидал увидеть Элисон Эшби. Белое платье и шляпка с вуалью.
Но ее не было. Никого не было. Только призрачный ночной крик. Может быть, последний, – столько боли и нечеловеческого страдания было в нем.
Сколько пыток способен вынести человек? От чего это зависит? Он хотел задать этот вопрос своим охранникам, но они не удостоили его взгляда, – лишь втолкнули в одну из камер и, встав на пороге, сообщили о доставке на допрос Харри Кельнера. Те, кто был в комнате, ждали его. Эдвард запомнил улыбки на их лицах и в следующую секунду уже забыл о них и обо всем на свете. Справа от него, на стуле, сидела Эл. Милн счастливо улыбнулся и замотал головой, пытаясь этим движением откинуть с лица растрепавшиеся волосы. И когда ему это удалось, он, наконец, смог рассмотреть фигуру Элисон.
Темно-синее платье с белой линией на воротничке, которое она так часто носила дома, было расстегнуто до талии, а вырез белой сорочки засыпали капли крови. Милн или Кельнер, словно раздваиваясь, зашевелил губами, надеясь привлечь ее внимание, но услышал только одно:
– Schweigen!
Человек в черной форме, проследив за взглядом блондина, подошел к стулу, на котором сидела Элисон, и ударил коленом по его спинке, отчего она выпрыгнула вперед, неестественно выгибая спину девушки. Скованные за спиной руки Элисон напряглись еще сильнее, до предела, из ее груди вылетел хрип.
– Я Харри Кельнер, сотрудник компании «Байер» в Берлине. На каком основании вы задержали меня и мою жену?
Эдвард неотрывно смотрел на офицера в черной форме, уговаривая себя не поворачиваться вправо, чтобы еще больше не навредить Эл, себе и… ребенку.
– Ну да, а я – Херманн Гиринг!
Офицер рассмеялся, и присел на край письменного стола, наблюдая за Кельнером.
– Приятно познакомиться, герр Кельнер, я – рейхсминистр авиации!
Тонкая рука взлетела вверх, выдавая в воздухе движение, с каким много веков назад поданные кланялись королю.
– Кто вы? – мишура слетела с голоса, теперь он звучал чеканно, словно единый шаг сотен ног на очередном праздничном параде.
– Я уже сказал вам, что я – Харри Кельнер, сотрудник фирмы «Байер» в Берлине.
Офицер наклонился вперед.
– Надо же! Посмотри, Шульц, как они разговаривают, и какие только знают слова: «на каком основании», «задержаны»… Снова послышался смех, раскатистый и громкий, на два голоса, – полицейский, стоящий у двери, вторил смеху первого. Должно быть, это и был тот самый Шульц. Кельнер повернул голову, чтобы посмотреть на него, когда получил мощный удар в висок слева.
