оставленных наручниками на запястьях. Под весом Милна кровать прогнулась, и Эл почувствовала, как его прохладная рука коснулась ее щеки.
– Все хорошо? – Эдвард говорил шепотом.
Он всегда так делал, когда они оставались одни. Элисон любила эти моменты: ей казалось, что у них есть общая тайна, известная только им двоим, и больше никто не способен ее разгадать. А еще она думала, будто шепот Эдварда защищает ее от всего зла, которое только может быть в этом огромном, странном мире. Но так было раньше, а теперь она едва удержалась, чтобы снова не заплакать, сама не зная от чего именно: физическая боль уже меньше тревожила ее, а сердце… в него она еще не заглядывала.
Элисон кивнула, и крепко обняла Эдварда. Вдох застрял в груди, она никак не могла сделать выдох, – получалась только какая-то нервная судорога, и только когда Эд положил ей руку на спину, между лопаток, она смогла выдохнуть. И все-таки заплакать. Они надолго обняли друг друга, а потом Эдвард, немного отстранившись, положил руку на живот Эл, и осторожно погладил его.
От этого прикосновения девушка сжалась, и, опираясь на руки, отодвинулась от него.
– В чем дело? Тебе больно?
Он отвел руку в сторону, рассматривая бледное лицо Элис. Кудряшки снова отрицательно заплясали в разные стороны. С улицы послышался клаксон такси, и Кельнеры, поправив покрывало на кровати Кайлы и Дану, вышли из спальни, снова поблагодарили хозяев, и выглянули из маленького дома на улицу, где их нетерпеливо дожидался таксист.
Дорога до Груневальда заняла около тридцати минут, – время, которого было вполне достаточно для разговора. Но сколько бы Милн не порывался задать Элисон мучивший его вопрос, он этого так и не сделал. Однако стоило им зайти в гостиную дома Кельнеров, как слова вылетели сами собой.
– О чем ты говорила с Кайлой?
Девушка медленно повернулась к Эдварду, и устало посмотрела на него.
– Мы можем поговорить позже? Я очень устала.
Милн знал, что Элисон говорит правду, и лучше было бы не настаивать на разговоре именно сейчас, но ему не терпелось услышать ответ. Она крепче взялась за витые деревянные перила лестницы и поднялась на первую ступеньку.
– Пожалуйста, ответь мне, – Милн подошел к девушке, и крепко взял ее за руку. – Я помогу.
– Ты и так делаешь для меня слишком много, Харри. Помогаешь, даже когда я не прошу о помощи. И я очень благодарна тебе. Но сейчас… – Элисон провела пальцами по вершине скулы Милна, – …ты не можешь помочь, мне просто очень страшно.
– Они не тронут тебя! – с жаром шепнул Милн, сжимая руку Элис.
– Ну да… – она печально улыбнулась, оглядываясь на входную дверь. – Знаешь, мне кажется, что чем чаще я встречаюсь с ними, тем меньше боюсь. Хотя… – девушка прикоснулась к следам на запястьях, выглядывающих из-под рукавов пальто. – Может, мне только так кажется. Но дело не в них, Харри.
Обескровленные губы Элисон сжались в одну узкую линию,
