style="font-size:15px;"> – Четверка это ерунда. Техника, конечно, тебя подводит. Но ты, Лелька, музыкант, настоящий. Ты приходи ко мне еще, и главное – играй побольше, играй обязательно!
И они играли. Антошка уже учился в музыкальном училище, но все равно забегал в школу. И в этом году они начали-таки Бетховена. Тошка относился к нему с благоговением, а Лелька не могла понять – что он в нем такого нашел? Гайдн – чистый, как вода из горной речки. Бах – сложный, умный; кажется, что старую тяжелую книгу читаешь; и вдруг понимаешь, что там… Моцарт – что тут скажешь, это сама музыка… Летит, не касаясь земли. Это, конечно, Антошкины слова, но Лелька с ним полностью согласна.
Но что он нашел в этом Бетховене?
Играли, конечно, кое-как, такое Лельке сразу не осилить. Добрались с грехом пополам до пятой сонаты, Весенней…
И вдруг сразу, с первых нот, – Лелька даже не думала, что может быть так, в один миг, как с Джоном! С первых же нот показалось – не может быть, чтобы вообще была такая музыка. И чтобы так просто, у Антошки под пальцами, и ответ пианино, и теперь – она, Лелька. И опять Антон, и они вместе, и дальше, дальше…
Вот так Бетховен – глухой, сумасшедший. Как он сумел – такое?! А Лелька-то всегда думала, что Бетховен чуть ли не революционер: пятая симфония – та-да-да – дааам! Та-та-та – дааамммм! А тут – Весенняя соната. Такая… Весенняя.
Страшно было, что Тошка найдет себе пианистку в училище – настоящую пианистку, не такую, как Лелька. Пока обходилось:
– Представляешь, там никто не хочет «читать»; все только своей специальностью заняты! Правда, я одну там Дашку как будто отловил. Так она поиграла пять минут и сразу – пойдем в кино! Представляешь?!
Еще бы! Лелька смеялась:
– Эта Дашка хорошенькая хотя бы?
– Да так, – пожимал плечами Антошка, – не очень, примерно как ты…
Лелька не обижалась – они хохотали вместе. Ему можно так шутить и обзывать стриженую Лельку «Моби». Они друзья. Конечно, просто друзья, – особенно это стало понятно сейчас, когда появился Джон. Пожалуй, Антон единственный, кому можно было бы рассказать про Джона. Но Лелька не стала.
Джон! – первая нота Весенней сонаты.
Начался ноябрь, загнал Лельку наконец домой, в новую комнату. А комната оказалась с сюрпризом, да еще с каким!
За стенкой жила скрипка. Как это она раньше ее не слышала?! Настоящая скрипка, взрослая, уж Лелька-то в этом понимает. Скрипка играла разную музыку, – со временем Лелька выучила ее наизусть.
Это, кажется, Бах… а это, похоже, Чайковский. Одну пьесу Лелька знала точно: «Кампанелла» Паганини. Антон говорил, это дико сложно; он пока еще так не научился. Уж если Тошка не научился…
Стенка общая, а подъезды разные. Так что Лелька никак не могла вычислить скрипача. Целыми вечерами просиживала она возле этого подъезда, но со скрипкой никого так и не увидела. А потом все-таки догадалась кто.
Там жила одна такая девушка, очень красивая, – не
