продуктов и на вредность сахара он все время и перескакивает.
Бывает, правда, что расшевелить удается. Нет-нет, а проглянет прежний Илья Олегович. Илья. Илюша.
Жаль его.
Позвонить, может быть? Валя потянулась было к телефону, но передумала. Сначала себя в порядок привести – а то, вон, распаренная, непричесанная. Потом уж и позвонить можно будет. Даже нужно.
Она вымыла чашку-блюдце-ложечку-пепельницу, расставила все по местам, собралась душ принять. В ванную войти не успела – тренькнул звонок.
Кого это принесло, с неудовольствием подумала Валя, направляясь к двери? Саша машину на сервис погнал, сказал – там часа на четыре работы. Рано ему еще. Да и своим ключом всегда открывает.
На пороге, легок на помине, стоял Илья Олегович. Как всегда, чистенько одетый, только слегка теплее, чем по погоде надо. В руке одинокая хризантема.
– Ой, – сказала Валя. – Здравствуйте, Илья Олегович! Вот не ожидала! Заходите!
– Здравствуй, – глухо произнес он, входя в квартиру. Протянул цветок. – Это тебе.
– Спасибо! А я только вот думала вам звонить… Раздевайтесь, проходите. Надо же, не ожидала! Редкий гость… Проходите, проходите! Садитесь, я сейчас чайку вам сделаю, как вы любите, некрепкого, да садитесь же! Я рада, только сейчас себя в порядок приведу быстренько, а вы пока попейте. Вот печенье, хотите?
– Да не суетись, Валентина, – сказал Илья Олегович. – Ты и так в порядке. Посиди со мной.
– Что-то случилось? – обеспокоилась вдруг Валя.
– Как тебе сказать… Со здоровьем все в порядке, не могу пожаловаться… Да, спасибо, крепче не нужно… А себе что не наливаешь?
– А я только что кофейку дернула, – объяснила Валя. – Помните? Это ваше выражение – дернем-ка кофейку!
Илья Олегович пожевал губами, неодобрительно покачал головой.
– Так все-таки что случилось?
– А чисто у тебя… Давно не был… Да в общем, Валюша, ничего особенного не случилось. Только душа не на месте. Даже боюсь – не впадаю ли в детство. Понимаешь, на днях встретил… совершенно случайно… Аню Моторину встретил, помнишь такую?
Валя кивнула.
– Двадцать шесть лет не виделись. Она, правда, говорит, что двенадцать, но я не помню… Ладно, не в этом дело. Ты-то не знаешь, а у нас с ней… Ну, как это тебе сказать…
– Господи, – засмеялась Валя. – Я не знаю?! Да все знали!
– Да? – вяло удивился Илья Олегович. – Вот и она говорит, что все знали. А я ума не приложу… Да и не было у нас ничего. Никогда. Могло быть, а не было. Она все так и сказала – ты, мол, Илья, струсил, а я тебя любила. Ну, не совсем так сказала, но в этом смысле. И ушла. А меня разбередило. Сначала испугался, потом разбередило. Сплю плохо. Изжога. На сердце тяжесть. Маюсь я, Валентина, хоть помирай.
– Вам бы к врачу… – сказала Валя.
Илья
