редкие деревья. Далеко позади, на юго-западе, виднелась опушка леса.
– Топ чего-то вдруг начал волноваться! – сказал Герберт.
Действительно, собака бросалась то вперед, то назад, подбегала то к Герберту, то к Спилетту, то к моряку, словно приглашая их ускорить шаг.
– Топ поворачивает! – снова вскричал Герберт.
В самом деле, Топ повернул от берега и пустился бежать между песчаных холмов.
– За ним! За ним! – воскликнул Герберт, спеша за псом.
Местность казалась совершенно необитаемой.
Песчаные холмы, окруженные бесчисленным множеством прихотливо разбросанных холмиков, представляли собой нечто вроде песчаного лабиринта, по которому можно было пробираться только с чутьем Топа.
Пройдя еще минут пять, Спилетт и его товарищи очутились против углубления, вырытого в песчаном холме.
Топ остановился и громко залаял…
– Сюда! Сюда! – воскликнул Герберт, бросаясь в пещеру.
Спилетт и Пенкроф последовали за мальчиком.
В пещере был Наб. Он стоял на коленях около тела, распростертого на ложе из сухой травы! То был Сайрес Смит…
VIII. Возвращение домой
Наб не шевельнулся.
Моряк крикнул ему:
– Жив?
Наб не отвечал.
Спилетт и Пенкроф побледнели. Герберт в ужасе стиснул руки, не смея двинуться с места.
Бедный негр, поглощенный горем, не видал, как вошли товарищи, и не слыхал вопроса моряка.
Спилетт стал на колени около безжизненного тела, приложил ухо к груди инженера и стал прислушиваться, бьется ли у него сердце.
Наб приподнял голову и посмотрел на всех невидящим взглядом.
Отчаяние не могло больше изменить лицо человека. Наб был неузнаваем.
Он думал, что господин его умер.
Спилетт поднялся и крикнул:
– Он жив!
Пенкроф, в свою очередь, опустился на колени около Смита и тоже приложил ухо к его груди.
– Что? – прошептал Герберт.
– Дышит, – ответил моряк.
– Где бы достать воды? – спросил Спилетт.
Герберт кинулся на поиски.
В сотне шагов он нашел прозрачный ручей.
Но чем зачерпнуть воды? Мальчик намочил свой носовой платок и бегом возвратился в пещеру.
Спилетт приложил смоченный платок к лицу инженера, и это тотчас же произвело благодетельное действие; глубокий вздох вырвался из груди Смита, и губы его пошевелились, словно он хотел что-то сказать.
– Мы его спасем! – проговорил Спилетт.
Эти слова словно воскресили Наба. Он вскочил и быстро, но бережно раздел своего господина, чтобы осмотреть, нет ли где раны.
Не только раны – не было даже ушиба, даже на руках не было ни единой царапины. Было просто невероятно, что на теле утопавшего
