берданки в глаз бегущего кабана, а еще все знали, что товарищ Сталин первый безбожник в стране. А коли так, то, имея такие способности, гражданин Петрович, отогревший, накормивший, спасший и угодивший под влияние двух воинствующих попов-мракобесов, непременно попытается рвануть в Москву и во время празднования годовщины Революции что-нибудь отстрелить товарищу Сталину. Вот такая петрушка заварилась с Петровичем. Но Органы пресекли! Во как! И загремел Петрович. Что ты на меня так глянул, Боксер? Ага, понял! Нет, нет! Я вовсе не считаю, что по лагерям ГУЛАГа растырканы только люди без вины виноватые, вроде Семеныча и Петровича. Нет! В лагерях хватает всякой мрази, ты сам это знаешь. Но и таких «семенычей» и «петровичей», ты тоже это знаешь, там полным- полно, хоть пруд пруди. А ведь на таких как они мужиках с крепкими рабочими руками, твердыми характерами, ясными головами и практической сметкой стояла, стоит, и будет стоять Россия. Они – соль русской земли. Да-а. А теперь я у тебя хочу спросить. Как это у тебя Князь да Граф образовались в подразделении и почему ты поставил их впереди, в передовом окопе?
– Князь с Графом? Да ты их, комбат, знаешь. Это Скопин и Салтыков. Они почти одновременно с тобой в лагерь попали. Оба в финской войне участвовали, оба младшие командиры. Кто-то из них где-то сказал, а второй поддакнул, что, мол Мерецков (Мерецков – командующий частями Красной Армии в финской кампании 1939 —1940г. г. Прим. авт.) никогда не отмоется от солдатской крови безмозгло и бездарно пролитой им в той войне. Ну, разумеется, нашёлся радетель, донес и, как водится, пришили мужикам вражескую агитацию и измену, а с таким ярлыком дорога одна – в лагерь.
А незадолго до формирования нашего зековского батальона на зону загремел учитель истории из Перми. Вот он, узнав фамилии этих двоих, и рассказал об их славных однофамильцах из прошлого: о князе Скопине-Шуйском и графе Салтыкове. Так к ним потом и прилепилось: Князь и Граф. Мужики они волевые и жесткие. Эти не подведут. Потому и в передовом окопе. Во-он он, а рядом они еще и запасной успели отрыть. Видишь, он еле заметен чуть правее? – Комбат поднес к глазам бинокль: – Вижу, вижу твою «аристократическую» фортификацию.
От реки и леса через поле к высотке медленно подкрадывалась пелена утреннего тумана.
В воздухе повеяло горьковатым дымком. Мужчины враз потянули носами.
– Дупель кашу варганит, – сказал Боксер и принюхался, – из концентрата. Перловка. Кстати, комбат, что за кличка такая – Дупель – и почему ты так к нему обращаешься? А? – Буров усмехнулся: – Тут такая история. Дупель в свое время был в Харькове заведующим крупной овощной базой, а жена его там же была главбухом. По весне на базе картошку и капусту перебрали, да только акт о списании гнили составили неправильно. Жена, он говорит, не досмотрела ошибку. А тут проверка. И недостача. Большая недостача. Муж, чтобы спасти жену, взял все на себя и, понятное
