произнес: – Что за стрельба там у них? – и повернулся к комбату: – Ну, как у тебя тут? – и, не дожидаясь ответа, встал рядом и уставился в бинокль: – Так, так. Неплохо, неплохо. И даже раньше срока управились. Ну, что скажешь, комбат?
– Скажу. Мне хотя бы штук двадцать – тридцать автоматов.
– Да где же я тебе их возьму?
– У заградотряда. Им они ни к чему. И винтовками обойдутся.
Полковник суровым долгим взглядом уперся в глаза Бурова и веско сказал: – Я думал об этом, комбат. Да, как старший воинский начальник на вверенной мне линии обороны и территории я могу это сделать, но ты понимаешь, что потом меня ждет? Военный трибунал! Ведь это войска НКВД, – комполка растянул: – ЭН-КА-ВЕ – ДЕ, понимаешь? Донесут, что я их разоружил перед немецким наступлением. А это, если не пуля, то штрафбат. А я не хочу дурной пули и не горю желанием стать бойцом твоего батальона, понимаешь?
– Понимаю. Но, если немцы сегодня прорвутся к мосту и переправе, то ни нам, ни тем тысячам, которые не успеют уйти на тот берег, никакие трибуналы страшны уже не будут. А если я не отсеку пехоту эсэс от танков, они, эсэсы, не дадут нам поднять головы, и тогда танки перепашут и передавят мой батальон, затем заградотряд, а тебя блокируют с тыла и через час выйдут к переправе. Понимаешь, что тогда будет? А чем мне останавливать прикрытых броней автоматчиков эсэс да еще под огнем танковых пушек и пулеметов? Пятью ППШ, парой пулеметов и трехлинейками. Ты это понимаешь? Словом, мне нужно оружие ближнего боя, мне нужны автоматы. Решайся, командир! – Полковник глянул на циферблат: – Решился уже. Так. У нас есть минут сорок, от силы час. Летуны фрицевские позавтракают, и жди гостей в воздухе. Ладно, пошли, – мужчины выбрались из траншеи и трусцой подались по склону вниз мимо кустов, где под брезентовым тентом под присмотром старшины Дупеля бойцы наполняли баклаги горячей кашей. На другом конце затентованной площадки группа бойцов, позвякивая бутылками, заканчивала розлив коктейля Молотова.
Неподалеку от позиций заградотряда из-под куста, как черт из табакерки, выскочил заросший по глаза щетиной кавказский орёл с автоматом и прокричал: – Сытой! Кыто идет? – Выслушав ответ, боец кивком головы показал направление и приказал: – Туда идыте, там разбэрутся, – и так, под дулом автомата, довел и передал их с рук на руки растерянному сержанту. – Где командир? – тут же задал вопрос полковник. – Там, – сержант кивнул головой в сторону блиндажа, – ранен он. – Около входа в блиндаж, сидя на земле со связанными руками, вмертвую спали двое измученных, покрытых засохшей грязью и болотной тиной бойцов. Пригнувшись перед низким проемом входа, комполка, и следом за ним Буров, нырнули в блиндаж. В углу на куче накрытых шинелью веток лежал по пояс голый человек. Белая повязка вокруг внушительного живота раненого с кровавым пятном на боку выделялась в полумраке блиндажа. Буров присмотрелся и в голове молнией
