доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством» (1861), в основу которой были положены публичные лекции, прочитанные автором в Санкт-Петербургском университете.
«Вся деятельность судьи, главным образом, направлена к тому, – говорил В. Д. Спасович, – чтобы из частных следов, из последствий восстановить вероятную их причину…[171]»
Далее автор говорит о трех способах познания для уголовного судопроизводства, выделяя «чувственный опыт» (личный осмотр следов преступления, суждения экспертов, решение знатоками таких вопросов, которые требуют особых технических познаний), «предание, или восприятие чужих убеждений» (собственное признание обвиняемого, показания свидетелей и т. п.), «наведение, или умственное проникание в исследуемый предмет через указующие на него обстоятельства» (посредством улик)[172].
Сетуя на то, что улики, хотя и входят в состав розыскного процесса, но стоят там на заднем плане, В. Д. Спасович далее замечает: «… для преобразования нашей современной системы доказательств, очевидно не удовлетворяющей требованиям охранения общественного порядка, необходимо выдвинуть вперед доказательство посредством улик, предоставив судьям право приговаривать к наказанию по их совокупности»[173].
О недостатках существующей системы уголовного судопроизводства того времени говорили и другие русские ученые-юристы[174].
Однако пересмотр положений теории формальных доказательств, сдерживающих развитие научных рекомендаций по организации расследования преступлений, мог состояться только в условиях реформирования всего судоустройства и судопроизводства, что, впрочем, не заставило себя долго ждать.
Так в дореформенный период появлялись первые теоретические и практические знания, необходимые для организации расследования некоторых категорий преступлений.
Это был этап возникновения первых, несистематизированных рекомендаций по организации расследования отдельных категорий преступлений.
§ 2. Развитие методических рекомендаций по расследованию отдельных категорий преступлений в послереформенный период (до 1917 г.)
8 июня 1860 г. последовал императорский указ об отделении следственной части от полиции и назначении для производства следствий о преступлениях особых чиновников – судебных следователей, что, по выражению русского процессуалиста С. И. Баршева, представляло собой сколок с французских следственных судей[175].
В России судебные следователи стали являться членами окружного суда. Причем, будучи членами суда, незагруженные следственной работой следователи участвовали в судебном разбирательстве уголовных дел, за исключением тех дел, которые они сами расследовали.
Общие положения о производстве следствий и правила производства следственных действий были изложены в «Наказе судебным следователям»
Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. СПб., 1861. С. 13–14.
Там же. С. 14.
Там же. С. 93, 97.
См., например: Баршев С. О преимуществе следственного процесса перед обвинительным // Юридические записки. 1842. Т. 2. С. 120–148.
См.: Баршев С. И. Уголовное судопроизводство. М., 1868. С. 35.
