образа он просто вслепую достал из шкафа первую попавшуюся вещь и надел её на себя. Это был полностью закрытый балахон, похожий на греческий хитон в пол, больше напоминавший цвет грязи, а на ногах – о ужас – красовались красные лакированные полусапожки. Меня накрыло удушливой волной «испанского стыда». Раньше Клод никогда не позволял себе одеваться безвкусно, однако я вспомнила его фразу о том, что он одевался так, как чувствовал себя, и я поняла, что что-то нехорошее с ним в жизни всё же происходило.
У меня имелось несколько версий:
1. Клод уставал.
2. У Клода творилось что-то непонятное на съёмочной площадке.
3. У Клода выработалась маниакальная зависимость от травки, без которой он уже не мог существовать.
При всём при этом я не исключала, что все три пункта могли образовать убийственное «комбо».
О первоистоках проблем Клод не говорил даже ребятам из музыкальной группы. Генри и Майк знали что-то очень поверхностно, отдалённо, и потому не торопились делиться скудной информацией, чтобы ненароком не соврать по незнанию. Как-то давно они намекали мне на какую-то аббревиатуру, которую я никак не могла понять, и на этом, собственно, их осведомлённость заканчивалась.
Спустя какое-то время меня очень удивил звонок мобильного, завибрировавшего по столу около трёх ночи. Не разбирая наименования звонившего я просто взяла трубку.
– Алло.
Пару секунд я слышала непонятное шелестение и возню.
– Нора… Нора.
– Клод? – Я тут же встрепенулась, резко сев и свесив ноги с кровати. – Что такое?
– Я не знаю… Не знаю, где я.
Внутри меня всё заледенело.
– Как это ты не знаешь, где ты?..
– Просто не знаю. Всё как в тумане.
– Так, – твёрдо произнесла я, собираясь с мыслями. – Опиши мне, что ты видишь перед собой.
– Нора, это невозможно. Я больше так не могу, понимаешь? Не могу.
Я вообще едва осознавала, о чём речь. Сначала он говорил о том, что где-то затерялся, а потом твердил «не могу», и это меня сильно путало.
– Сначала мы найдём тебя, а потом всерьёз поговорим о твоём состоянии. Итак, ещё раз, – я тяжело вздохнула, – что ты видишь перед собой?
– Лес. Скамейку. Я проснулся лёжа на ней, и голова… голова идёт кругом.
– Ты видишь какие-нибудь указатели, может быть, дорогу или машины?
– Указатель. Он. Далеко, – отрывисто пробормотал Клод сдавленным голосом.
– Иди до него, я повишу на линии.
Мне пришлось ждать около четырёх минут, пока Клод снова не подал голос.
– Пригород Н.
Я моментально сообразила.
– Жди там. Я приеду на такси.
Мне в голову не приходило размышлять, почему он позвонил именно мне, а не кому-нибудь из ребят. Я подорвалась с кровати, оделась и пулей вылетела из своей квартиры прежде, чем спросила бы разрешения у самой себя. Проще говоря, я действовала на автомате, как действует мать, когда узнаёт, что её сын попал в беду – она
