как мы отчаянно скучали, наблюдая за их абсолютно предсказуемыми действиями.
Еще один свидетель, Apec, считает, что меня обрекло на провал то, что мой народ лишен воинственности. Бог войны говорит, что я трус. По его мнению, я должен был собрать огромную армию, захватывать и порабощать, потому что именно в этом и состоит задача богов. Он говорит, что я вел себя как шахматист, который отказался бы есть фигуры противника. То, что я делал, было антиигрой, а это всегда оказывается жалким зрелищем. В заключение он заявляет:
– Очевидно, господин Пэнсон во имя примитивных моральных принципов хотел, чтобы все народы жили в мире и согласии. Он, кстати, создал несколько международных организаций, которые занимались демилитаризацией планеты. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Все равно как если бы гладиаторы договорились бы не драться на арене!
Новый взрыв эмоций среди зрителей: топот, аплодисменты, свист, выкрики.
Богиня охоты Артемида напоминает, что я достаточно хорошо играл, раз продержался до финала, что само по себе довольно трудно.
Я смотрю на Афродиту, которая, несмотря на свое обещание спасти меня, не раскрывает рта. Она молчит, и ей, похоже, совершенно безразлично, что со мной будет. Она даже не смотрит в мою сторону и кажется погруженной в свои мысли.
Боги-преподаватели снова начинают спорить – на этот раз о том, что считать самообороной, о необходимости защищать свои народы, о морали цивилизаций и этике богов.
Все они сходятся в том, что, защищая свой народ, я был ярым приверженцем морали, но в то же самое время был совершенно аморален по отношению к своим противникам.
Афина объявляет, что судьи удаляются на совещание.
Двенадцать богов-преподавателей Олимпа оставляют меня один на один с толпой зрителей, с жителями Эдема, которые, перешептываясь, разглядывают меня.
Я закрываю глаза и снова пытаюсь уснуть, чтобы сбежать из реальности, которая мне не нравится.
Мне хочется снова увидеть утренний сон, с того места, где он оборвался. Эдмонд Уэллс рассказывал мне об «управляемом сне».
Нужно заснуть, держа в голове начало истории. Как только тебе это удастся, сон продолжится так легко, как поезд катится по рельсам. Эдмонд Уэллс утверждал даже, что в лесах Малайзии есть племя, сенуа, которое три четверти жизни проводит во сне.
Я попытался.
Я могу спать и в то же время действовать.
Действовать во сне.
Я должен победить.
Лежа в воображаемом гробу, придавленный надгробным камнем, заваленный землей, под заколоченной деревянной крышкой, я открыл глаза. Темно, пахнет нафталином. Я ворочаюсь, пытаясь схватить анкх.
Нажимаю на пуск и взрываю дубовую крышку. Вкапываюсь из-под земли наверх, на воздух. Раскалываю надгробный камень. Вылезаю на поверхность. Отряхиваюсь.
Сажусь на катафалк, над которым все еще развеваются флаги с дельфинами. Я вижу процессию шахматных фигур, мужчин и женщин, и обращаюсь к ним.
Так, словно после
