образование по русскому языку, арифметике и библии на древнееврейском Лева получил в местной школе, а в 1888 году его отправили учиться в Одессу. Во время учебы он жил в семье племянника матери Моисея Филипповича Шпенцера, в интеллигентской среде, которая помогла ему достаточно быстро преодолеть деревенские «комплексы» и превратиться в горожанина. Здесь же были заложены основы самодисциплины.
Десятипроцентная норма для евреев в казенных учебных заведениях была введена в 1887 году. Попасть в гимназию, как писал сам Л.Д., было почти невозможно: требовалась протекция или подкуп. Эта норма распространялась и на реальные училища, но наплыв сюда был меньше, и поэтому шансов попасть больше. Из-за конкурса Лева был зачислен в училище не сразу, а после года посещения подготовительного класса. В реальном училище Лев успевал по всем предметам и считался первым учеником в классе до тех пор, пока не произошел конфликт с преподавателем французского языка, повлекший за собой серьезные последствия. А к чтению он пристрастился еще до поступления в училище, и в дальнейшем любовь к слову, начиная с русской классики, сопровождала его всю жизнь.
Режим в училище, как и в других подобных учебных заведениях России, был жестким, исключающим какой-либо либерализм в отношениях между преподавателями и учениками. За нарушение дисциплины неизбежно следовали разные виды наказания. В свою очередь, ученики компенсировали свое бесправие тем, что особо отличившемуся в несправедливости, – в их понимании, – преподавателю устраивали «концерт». В момент, когда после окончания урока он направлялся к выходу из класса, вслед ему неслось дружное подвывание всем классом, не разжимая губ, чтобы по виду нельзя было определить, кто участвует в хоре. После одного такого концерта, устроенного «швейцарскому французу» Бюрнанду за несправедливо поставленную единицу ученику – немцу Ваккеру, последовало разбирательство и поиски виновных. По доносу нескольких учеников, включая самого Ваккера, единственным виновным в «подстрекательстве» был назначен Лева Бронштейн. За это он был исключен из второго класса училища, но с правом возвращения в него. Это был «мягкий» вариант исключения. А могли исключить и без права поступления в какое бы то ни было учебное заведение и тем поставить крест на дальнейшей учебе Л. Троцкого.
Возвращение в училище состоялось осенью того же года, для чего требовалось только сдать несколько экзаменов по предметам. Дальнейшая учеба в реальном училище прошла без происшествий. Свои впечатления о годах учебы Троцкий резюмировал следующими словами:
«…В общем, память об училище осталась окрашенной если не в черный, то в серый цвет. Над всеми школьными эпизодами, и горестями, и радостями, возвышался режим бездушия и чиновничьего формализма. Трудно назвать хоть одного преподавателя, о котором я мог бы по-настоящему вспомнить с любовью. А между тем наше училище было не худшим. Кое-чему оно меня все же научило: оно дало элементарные знания, привычку к систематическому труду и внешнюю дисциплину. Все это понадобилось в дальнейшем. Оно же, наперекор
