быка. Вознеся положенные обращения к богам, оборотился к животному – положил ладонь на широкий лоб, и бык сам стал на колени и наклонил голову. Быстрым взмахом клинка – того самого, с костяной рукоятью – жрец перехватил быку горло и подставил под горячую струю чашу. Черная в сгущающихся сумерках кровь была выплеснута в огонь – и тот занялся еще выше, означая, что жертва принята. Быка понесли разделывать на мясо – а сам же жрец точно вновь сгинул в тенях и густой толпе – больше его так никто и не встретил. Но все положенные ритуалы были выполнены – и народ с радостью окунулся в празднование знаменательного события.
Несмолкающее «Глойре!» неслось со всех сторон, вино лилось рекой, музыканты без устали играли, народ на улицах плясал, пил и ел – и точно тем же занимались знатные гости во дворце.
– А что-то я нашего Вердэна не вижу! Неужто не пожелал отпраздновать со всеми? – поинтересовался Амир у Айду, когда вечер был в самом разгаре.
– Что ты! – рассмеялась та. – Просто у Вердэна сейчас свое празднование – в Силамаре гуляниями в честь коронации кто-то же должен руководить! Тем более что – туда он уехал уже с указом за пазухой. Он теперь – Наместник Императора в южной столице. Тоже, считай, главное действующее лицо праздника – только на другом конце страны.
– А что он сам на это думает?
– Видимо, рад – но не подает виду, ты же знаешь Вердэна. Рад – потому что считает, что лучше него там сейчас мало кто сможет разобраться. И тут он прав, надо сказать.
– О! О-о-о! Это же замечательно! – обрадовался Амир. – Я признаться, тоже так думаю – лучше него никто не знает, что с силамарскими делами решать.
Беседы сменялись танцами, распиванием вина с друзьями под самые причудливые тосты – но чаще всего пили за победу, за Императора, за Гаэль и за союзничество. Ну и за драконов и их всадников, конечно же.
Было шумно – но всякий шум умудрился перекрыть громкий голос Гилри Конрэя. Осушив очередной бокал, он едва ли не на весь зал возвестил:
– Я женюсь на королевской, тьфу, императорской дочери! Попомните, женюсь!
– На которой, Гилри? – выкрикивает кто-то
– На той, что согласится за меня пойти!
– Тебе уже раз или даже два от ворот поворот устроили, неужто мало, а, Конрэй?
Взрыв смеха, а молодой глава клана северной Горной Крови только пуще расходится:
– Мало! Слышите, лешие, мало! Вот сейчас еще кувшин красного приговорю – и пойду снова просить ее руки! При всех! Да, при всех, у отца и у матери! Королева Айлла так добра и приветлива, не то, что ее дочь – то всякий подтвердит. Но как на духу говорю – оттого мне принцесса Кира еще милее – и за ее скверный нрав люблю я ее не меньше, чем за красоту. Эй! Полнее кубки, братья! За прекрасную императорскую дочку и ее стальной характер!
Звон и стук сдвигаемых кубков и чаш, смех, заводящаяся
