выдавить только:
– Предатель… будь ты проклят, змея! Будь проклят… Зорова стая!
В ушах шумело, кровь бросилась в лицо, и Кира вскочила на ноги, захлебываясь яростным:
– Кто посмел!? Разорву собственными руками!
Не слыша, что ее окликают, и точно совершенно не думая, бросилась прочь, попутно нашаривая на поясе кинжал. Чуть шершавая изящная рукоять почти сразу удобно ткнулась в ладонь, лезвие легко выскользнуло из ножен. Но не успела разъяренная девушка сделать и пяти шагов, как неловко споткнулась о край плаща – и полетела ничком вперед. Правда, упала она в чьи-то надежные руки. Попробовала оттолкнуть – но поймавший проявил недюжинную силу и настойчивость. В ухо строго произнесли – настойчиво, холодно, спокойно:
– Кира, постойте! Да Кира же!!
Кира дала себе труд всмотреться в лицо неожиданного «препятствия» – и передумала бездумно отмахиваться зажатым в руке коротким клинком. Это был Ллерн, отцов друг, один из советников. Старый, надежный Кэнельм Ллерн, безупречнейший из людей крайморской крови, присягнувших на верность королю Леону.
– Принцесса, успокойтесь! Куда, куда вы собрались? Никто не знает, чьих это рук дело, так кому предназначен ваш кинжал, лайин? Кира, тихо, пожалуйста…
Пусть голос старого советника был тверд и спокоен – но все же было слышно, какого труда ему это стоит. Принцесса Кира, по крайней мере, тоже услышала. Внезапно она вдруг точно обмякла и тут же расплакалась: горько, мучительно, навзрыд – и позволила себя увести.
Император Леон проводил взглядом Киру и советника Ллерна, северян и Айду, понесших прочь Амира – тот дышал, но редко и тяжело; затем перевел взгляд на побелевшего, как полотно, Кальбара – первый министр трясущимися руками распутывал ворот парадного камзола, точно тоже отхлебнул отравы и ему не хватало воздуха. Затем монарший взгляд снова уткнулся в темно-маслянистую поверхность вина в нетронутом кубке.
– Магов. Всех, кто хоть что-то смыслит в подобных вещах, – бесцветно проронил король.
Глава 5. Пустота
Вокруг стоял гул голосов, но Кинн их не слышал – точнее, не различал ни слов, ни отдельных голосов, все просто сливалось в ушах во что-то вроде шума прибоя. Киру повели прочь, народ столпился вокруг, плотно обступив лежащие на каменных плитах тела, и, очевидно, никто так и не мог полностью уместить в разуме своем произошедшее только что у всех на глазах.
Нэйт-Ардэйх живо растолкал всех, бухнулся с ходу на колени, никого не слушая, перевернул на спину Старшего. Голова безвольно запрокинулась – и в глаза разом бросились багровые следы на белом горле. Взгляд тут же метнулся против воли к кистям рук – так и есть, налет крови темными полукружьями под короткими ногтями. Хрипло вздохнул, прижимая пальцы к виску лежащего – но втайне ожидаемого биения
