Пляски калибанов. Рассказы и стихи. Елена Сомова

      порадует кораблик ветровой

      и принесет мне аромат с любовью,

      и окунет в блаженство с головой.

      По голограмме облака над сушей —

      Пушинки тополя настойчиво летят

      И открывают чакры, лица, души,

      На озере пух маленьких утят,

      Восторги бархата травы, богатой

      на ощущенья: и прохлада в зной,

      и гамма клевера – он вездесущий! —

      брусничным цветом услаждает взор порой.

      Нет крови на моих стихах заклятых,

      Кишок, дымящихся и скальпеля, взасос

      кромсающего мякоть плоти, смятых

      вонючих простыней. И вот вопрос:

      я, не бывавшая в анатомичке,

      однажды посмотревшая кино

      про внутренности, приставляю спичку

      к цикорию конфорки, ни одной

      попытки суицида не свершая,

      самоубийца я в глазах людей:

      диету прочат и вагоны чая

      дристосного, – пей сам! Учи врачей!

      Я ж не могу писать на унитазе,

      И жить в обнимку с ним, за три часа

      До полдника не съесть обед в Камазе

      И взвешиваться после на весах.

      Я лучше затоскую по любови,

      Повою на юпитер в час ночной,

      Потом умру рассветною порою,

      А после – на работу с головой.

      Нам, толстым, повезет на распродаже

      Резинок для трусов – метраж большой

      За маленькие деньги. Маша тоже

      Купила про запас вместе с лапшой.

      Идем по рынку, словно бы богини

      Индийские, ну, или же слоны.

      «Слонихи» – так со школы нам забили

      Цепь погонял среди обжорств страны,

      В которой не было ни мяса ни колбаски,

      А были макароны и кефир.

      И в транспорте мы уминались в тряске,

      И до сих пор орем чуть что: «За мир»!

      В колдобинах дорог бензин недешев,

      А жизнь дешевле пятака свиньи,

      Простые мы, как монументы трешниц,

      Бежавших от диет и просьб семьи

      Не жрать под вечер, ночью и под утро,

      Когда дрозды диковинные спят,

      Лишь дядя Петя дрелью сверлит что-то,

      И за спиной родители стоят.

      Сверли, Петюша, хоть стену, хоть крышу, —

      У нас починят – только жэк проспит

      Полдюжины аварий. Третий – лишний,

      Но у жены сосед в душе болит.

      Она не толстая душой и телом.

      Вот, похудеем – и нагоним. Ей

      Сосед несет покушать между делом,

      А ты с диетой. Кто тебе родней?

      Я фитнес-леди стану непременно,

      Вот в этой жизни свой шашлык доем,

      И сразу спать. Сон снится офигенный, —

      Я в нем богиня! Слон идет в мой плен…

      «Доблестный критик не разбирает нот…»