ответила Грейс, не позволив священнику усомниться в серьезности. – Я говорю о людях, которые не просто не верят в Провидение. Я говорю о тех, кто в любой вере были бы не просто отступниками, а врагами.
– Какими врагами? Ты говоришь жуткие вещи!
– А сатанистов вы никогда не принимали в религию?
– Грейс!
– А вы каннибалов видели?
– Грейс! У тебя и в самом деле… блистательные вопросы, – прошептал Кристофер, усмехнулся и почесал голову.
– Бывали у вас такие? Думаю, вы слушаете исповеди людей, знаете, почему они решают прийти в религию.
– Это тайна, которую я не расскажу никогда.
– А если намекнуть?
Кристофер уже понял, к чему клонила Грейс.
– Ты говоришь про кого-то конкретного? – шепотом спросил он. – Если так, то, наверное, тебе лучше обратиться в полицию, а не ко мне.
– Я не буду называть имен, но вы, возможно, правы.
Кристофер вздохнул. Смуглой рукой он пригладил черные курчавые волосы, поджал губы. Знал – ходит по тонкому льду. Но не ответить не мог. Слишком знаком был ему этот взгляд, жаждущий знаний.
– Я не знаю всего, Грейс. И не могу раскрыть тебе чужих секретов. Но вот, что я скажу. Ты, может, не столько сведущая в вопросах веры, сколько знаешь религию в теории. Но ты путаешь понятия, Грейс. Люди верят не для того, чтобы искупить грехи. Люди верят, потому что чувствуют в себе веру. Вера, если не имеет дел, мертва8. Поэтому твой вопрос мне не очень приятен и понятен. Ты говоришь о культе. А я – о вере.
Грейс поняла – Кристофер испугался ее вопроса. Ни за что не ответит напрямую, и пока он думал, пока подбирал слова, боясь сказать что-то не то, она следила за его мимикой и руками. И все в его противоречивости указывало на одно – она оказалась права.
– Но разве не вера творила ужасы?
– Люди творили, милая Грейс. Вера объединяла, просто люди читают по-разному. А если бы вера была здесь, – он указал себе на грудь, – и здесь, – палец, чуть дрожащий, указал на голову Грейс, – и если бы они работали вместе, тогда и были бы намного счастливее.
– Семьей?
– Да, Грейс. Семья – вот они, верующие. Вера объединяет. Я – брат моим братьям и сестрам, приходящим на службу. И все мы равны. Бог тому свидетель.
– Кристофер, а как вы думаете… – начала было Грейс, но замялась и замолчала.
– Грейс, неужели ты смутилась? – По-доброму улыбнулся Кристофер и, будь он простым человеком, положил бы руку ей на плечо. Но он не стал.
Грейс почувствовала его сопереживание. Это чуть успокоило ее.
– Можно ли увидеть Бога?
– Каждый видит Его по-своему, но, Грейс, увидеть Его можно. Нужно уметь.
Грейс улыбнулась уголками губ.
– А если Бог умер… Увидеть его можно только после смерти?
– Бог умер? – удивился Кристофер.
– Он же воскрес. Что если смерть – это начало, обретенное в конце, и конец, к которому вело все, с самого начала? – ответила Грейс и, поняв,
Послание апостола Иакова. 2 глава 26 стих. Отрывок.
