Грейс чуть ли не силой заставляла его выпить чай. Ночи были неспокойные. Осборн стонал, потел, ворочался и бубнил что-то о смерти искусства.
А на утро, раннее и тихое, все возвращалось на круги своя. Университет не представлял никакой опасности. Лес молчал. Руби училась, бегала на встречи с подружками, моталась из университета в город и обратно, как заведенная из последних сил пыталась хоть немного вразумить Осборна, которого невозможно было убедить ни в чем, во что бы не хотелось верить. Осборн предавался музыкальной вакханалии. Шеннон из всех сил старался быть полезным обоим, но проваливался по всем фронтам и все чаще уходил гулять с друзьями.
Никто не мог помешать планам.
Грейс прощупывала возможность несколько дней. Утром ненароком решала прогуляться вокруг кампуса, случайно оказывалась там, где скапливались группы, и подмечала каждого студента, направлявшегося прочь от университета. Она следила за ними до конца. Кто-то расходился по общежитиям, кто-то шел на остановку. Эти-то студенты и были интересны Грейс. Она шла следом за прогульщиками до станции, ждала, пока разъедутся, и запоминала номера автобусов, на которых они уезжали, и время, в которое покидали кампус.
Когда остановка оставалась пустой, Грейс садилась на лавочку, отряхивала пальто, доставала из кармана маленький блокнотик и раскрывала на странице, где уже давно записывала имена и группы тех студентов, которые интересовались делом Уайтхеда чуть больше, чем остальные. Таких было немного и, к счастью, ни одного из списка не покидало кампус в учебное время.
Грейс подслушивала чужие разговоры, с особенной скрупулезностью Грейс проверяла новостные ленты, выискивая новые упоминания об Уайтхеде. Их становилось все меньше. Ластвилль медленно забывал о том, что еще неделю назад каждый листик на липе у городского музея дрожал от одного только упоминания этого имени. Новости вновь стали неинтересными, город зажил спокойной жизнью.
Только в понедельник в газету пробилась весть о том, что миссис Уайтхед совсем не верит заключению полиции и все еще чувствует, что муж где-то рядом. Что не поехал он в Лондон, а ищет ее, испуганный и жаждущий любви. Но никто не захотел верить женщине, и новость быстро растворилась среди других.
На третий день тишины Грейс поняла – время пришло. Больше медлить нельзя.
Это случилось в четверг.
Осборн ушел еще до восхода, стараясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить Грейс. Она видела, как парень копался в вещах, как искал ботинки под кроватью и как не заметил в темноте, что Грейс подпихнула второй кроссовок прямо под руку. Долго стоял у двери, рассматривал девушку. Тот взгляд, каким прощался с ней Осборн, был красноречивее слов. Грейс знала – он весь день будет вспоминать ее образ. Приятно ведь обладать чем-то красивым.
Грейс встала с кровати в восемь тридцать. Поднявшись за двадцать секунд до будильника, она успела выключить его прежде, чем музыка заиграла на весь корпус, успевший уже опустеть.
Похолодало.
