Постоим за старину, за дружбу нашу с корелой!»[140] «Постоим, постоим за старину! За старину!!!» – рёв толпы набирает силу, как у дикого зверя, распаляющего себя рычанием. «Владыко, владыко!» – проносится по толпе, когда на помосте появляется невысокая, хрупкая фигура архиепископа[141].
Действительно, славяне хоть и не были автохтонами на землях будущей республики, но они не были и завоевателями в том смысле, как, например, протестанты в Северной Америке: славяне не истребляли финнов, не обращали их в рабов, не покупали их земли за бусы и алкоголь, а расселялись среди них, проживая как соседи.
Два летописных финских племени, водь[142] и ижора[143], постоянно упоминаются в летописях наравне со славянами-новгородцами[144]. В походе против князя Ярослава: «…и совокупися въ Новъгородъ вся волость Новгородьская, Пльсковичи, Ладожане, Коръла, Ижера, Вожане…»[145] против тверского князя: «…соидеся вся волость Новгородская: Пльсковичи, Ладожане, Рушане[146], Коръла, Ижера, Вожане»[147]. Ижора, как и водь, жившие на берегах Невы, тоже постоянно выступали на стороне Великого Новгорода: как и в 1270 против Ярослава, так и отвоёвывая водьскую землю: «Того же лета поиде князь Олександръ на Нъмци на город Копорью, съ Новгородци, и съ Ладожаны, и с Корълою, и съ Ижеряны»[148] или защищая земли республики от шведов: «…приходиша Свъя воевать… и избиша их Ижера»[149]. За всё это славяне платили благодарностью, выступая за своих союзников, как, например, защищая ижору от насильственного крещения Магнусом: «…Ижеру почалъ крестити въ свою въру, а кои не крестятся, а не тъхъ рать пустилъ»[150].
Так же, как водь и ижора, корелы – финны, жившие вокруг Ладожского и Онежского озёр, были верными союзниками новгородцев. Очень часто в летописях упоминаются войны еми с корелой, или походы новгородцев и корелы против еми[151], что даёт повод думать, что корелы и емь враждовали до прихода славян. Насколько прочен был союз славян с корелой, можно сказать по событиям 1268 года, когда князь Ярослав решил идти войной на корелу, но новгородцы не допустили усобицы[152].
Корелы представляли собой значительную угрозу для шведов, о чём могут говорить строки рифмованной «Хроники Эрика»: «Свеям урон наносили огромный Козни карелов – язычников тёмных»[153], причём, корелы достигали даже озера Меларен[154], на берегах которого находился и находится Стокгольм, и Сигтуны в 1187[155] – бывшей столицы Швеции, разграбленной и сожжённой корелами и новгородцами[156]. Также шведская хроника отмечает роль корелы во взятии Ланскруны: «Тут снова русские силы собрали, также карелов, язычников взяли»[157].
С финским племенем емь (ямь)[158], жившим на территории современной южной Финляндии, всё вышло более трагично. Первое упоминание
«И бысть на Черкисовъ недъли въ четвертокъ удариша Славенскiй конецъ на тысяцкого на Есифовъ дворъ, съ въча съ Ярославля двора; и Плотничанъ тысяцкого Есифа не выдаша, и биша грабежниковъ и полупиша». Новгородская четвёртая летопись. С. 90–91.
Архиепископ – старший епископ, епископ главного города епархии.
Vatja, Vaddja. Обращу внимание на то, что именно это племя дало название одной из пятин Великого Новгорода (см. «Новгородские пятины и волости»).
Ingeri, Inkerikot.
Напр., 1069: «Новгородци же поставиша пълкъ противу их [войск князя Всеслава]… о велика баше съця Вожяном!» – «Новгородцы выставили полк… …множество вожан было убито». Новгородская первая летопись. Цит. здесь и далее по: Полное собрание русских летописей. СПб, 1862. Т. III, с. 2. 1149: «…придоша Емь на Водь ратiю… и услывъше Новгородъци любо въ 500 съ Водью идоша на них». Там же, с. 11.
1270 г. Там же, с. 62.
Жители города Старая Русса.
1316 г. Там же, с. 71.
1241 г. Там же, с. 53.
1292 г. Там же, с. 65.
1348 г. Там же, с. 84.
1143, 1191 года.
«Князь же хотъ ити на Корълу, и умолиша и́ Новгородци не ити на Корълу; князь же отъсла полкы назад». Там же, с. 61.
Хроника Эрика/Ред. Сванидзе А.А. Изд. II, М., 1999, строфа 475. С. 24.
Там же, с.25.
Там же, строфа 480, с.25.
1187 г.
Там же, строфа 1695, с.60.
Häme, Hämeläiset.
