фартук. Все его дочери, белокурые и голубоглазые, были очень похожи и в то же время настолько разные, насколько могут быть три человека: Иоганна унаследовала волевые черты и энергичную манеру матери, Лотта отличалась игривостью и лёгкостью, а Биргит, тихая, застенчивая средняя сестра, всё ещё искала своё место в мире.
– Как мы выглядим, папа? – спросила Лотта, кружась в роскошной юбке.
– Как три самые красивые девушки во всём Зальцбурге. Подождите-ка. – Манфред достал из кармана три веточки эдельвейса, которые сорвал сегодня утром, на прогулке по Минсбергу. Он немало удивился, обнаружив эдельвейс, выросший на выступе известняка высоко над городом.
– Эдельвейс! – воскликнула Иоганна. – Где ты его нашёл?
– Где он обычно и растёт – в горах, – с улыбкой ответил Манфред и сунул по веточке с жёлтыми цветами и бархатистыми листьями в вырез платья каждой из дочерей. – Теперь вы не сёстры Эдер, а сёстры Эдельвейс! Настоящая сенсация!
– Что за чепуха, – пробормотала Хедвиг, но не смогла сдержать улыбку, и Лотта звонко рассмеялась, словно зазвенел хрустальный колокольчик.
– Сёстры Эдельвейс! – повторила она. – Изумительно!
– Мы сейчас опоздаем, – заметила Биргит, а Иоганна нетерпеливо цокнула языком.
– Что ж, пойдём. – Манфред хлопнул в ладоши, и вся семья покинула кухню, спустилась по лестнице и вышла на оживленную улицу. Непрерывный поток посетителей фестиваля направлялся к Фестшпильхаусу на Хофштальгассе, всего в полумиле отсюда, а Эдеры – в ресторан «Электролифт» на Монхсберг, где должен был проходить конкурс.
Лотта, как всегда, обаятельная, гарцевала впереди, очарованная карнавальной атмосферой. Одни посетители фестиваля нарядились в народные костюмы – ледерхозен и дирндли, другие оделись элегантно и модно. Настроение у всех было приподнятое, и сёстрам передалось это радостное волнение.
Когда Иоганна остановилась, чтобы покрепче завязать фартук, из узкого переулка на площадь перед ними выехал «Даймлер». Бледное лицо женщины смотрело из машины на толпу со скучающим безразличием.
– Все в порядке, Биргит? – спросил Манфред, улыбнувшись средней дочери, которая плелась чуть позади, теребя фартук.
– Да, папа. – Её лицо осветила лёгкая ответная улыбка, отчего оно стало почти красивым. Манфред потрепал её по руке. Он чувствовал особенную привязанность к ней, так похожей на него самого. В семнадцать лет закончив школу при монастыре, Биргит начала работать бок о бок с отцом, единственная из сестёр проявив интерес к сложной механике часов, катушкам, пружинам и шестерням, которые, соединившись вместе, могли отсчитывать время. Он надеялся, что она найдёт свой путь в жизни, и может быть, этот путь будет пролегать далеко от их маленького магазина.
Иоганна шла рядом с Хедвиг; если бы волосы жены Манфреда не начали седеть, мать и дочь можно было бы принять за сестёр, так
