чем был на самом деле. Столы убрали, чтобы разместить как можно больше стульев, и почти все они уже были заняты.
– Не думала, что придёт столько народа, – встревоженно пробормотала Хедвиг, и Манфред успокаивающе ей улыбнулся:
– И хорошо, что столько. Аудитория – это важно.
Она беспомощно смотрела, как какой-то важный господин ведёт её дочерей к импровизированной сцене; улыбнувшись, Манфред обнял жену и повёл к отведённым им местам в первом ряду.
– Куда они пошли?
– За кулисы, готовиться. Не переживай. Они счастливы! – Он чуть сжал её руку, на его лице было написано искреннее удовольствие, но Хедвиг всё-таки было не по себе, и она нервно озиралась по сторонам.
В ресторан входили всё новые и новые зрители, гудели разговоры, звенел смех, все болтали и изучали программки. Хедвиг взглянула на листок, который ей вручил Манфред, и при виде слов «Трио сестёр Эдер» у неё закружилась голова. Ей казалось, что зал медленно уплывает вбок, и она не знала, как с этим справиться. Манфред положил руку ей на локоть.
– Скоро начнётся концерт.
И он начался. Несколько выступлений они прослушали молча, лишь аплодируя в нужных местах, впечатлённые голосами даже самых явных дилетантов. Поскольку конкурс проводила Ассоциация национальных костюмов, все участники были соответствующе одеты, все исполняли народные песни, и Хедвиг чуть расслабилась. Она знала много песен, а традиционная одежда, уже давно не повседневная для жителей Вены, ощущалась как что-то близкое, родное. Она начала наслаждаться концертом.
И вот на сцене появились их дочери – три прелестные девушки в дирндлях и клетчатых фартуках, светловолосые, розовощёкие, и Хедвиг увидела их словно в первый раз: высокую и сильную двадцатилетнюю Иоганну, отличную работницу; Биргит, которая могла казаться такой дружелюбной, когда стояла прямо и смотрела людям в глаза, и Лотту, очаровательную Лотту, всего шестнадцати лет от роду, с лицом чистым, как роса, с глазами голубыми, как небо, Лотту, жаждавшую всем нравиться, всех радовать, словно пришедшую из другого мира. Как можно было не полюбить Лотту?
И зазвучали их голоса, такие нежные и прекрасные, сплетаясь воедино в мелодию юности, невинности, чистоты. Хедвиг не сомневалась, что все вокруг растроганы так же сильно, как и она. Её сердце забилось чаще от болезненной любви к дочерям, и она окинула Манфреда гордым, счастливым взглядом. Он улыбнулся ей в ответ так нежно, что у неё защипало глаза.
– Разве нам не повезло? – пробормотал он, взяв её ладонь в свою. – Разве нас не щедро одарил Господь?
Хедвиг смогла лишь кивнуть.
Сёстры Эдер не заняли первого места, не заняли вообще никакого, но никто из них не расстроился. Им было достаточно и того, что они вообще смогли спеть, а в конце вечера все только и могли говорить, что о семье фон Траппов, которые опоздали, но поразили всех потрясающей гармонией своего выступления, в котором приняли участие не трое,
