повернулся на бок. Его тело сотрясалось, но вовсе не от смеха. Он издал какой-то фыркающий звук носом и шумно втянул воздух.
– Вот бы мне хоть чуточку ее везения…
«Каким же нужно быть неудачником, чтобы так говорить?» – подумал Аво, одновременно и осуждая и жалея брата. Ни один мальчик, даже вдвое младше Рубена, не имел права говорить столь презрительно, не рискуя при этом заработать в лоб. Аво уже было собрался донести до брата эту мысль, как тот еще сильнее изумил его.
– Ты, в общем-то, не виноват, – сказал он. – А что до меня, я просто хотел бы ей показать, что плевал я на Париж. Ведь у меня есть то, чего нет у нее, – у меня есть ты. Я никогда не предавал тебя. Никогда, но теперь вот чувствую себя довольно глупо. И одиноко…
Аво повернул голову.
– Нет. Нет, брат, это не так.
С близкого расстояния он разглядел на спине брата огромное пятно в месте комариного укуса. Ему захотелось почесать собственные зудящие лодыжки и запястья, что он и сделал. Извне доносилось потрескивание догорающих веток, слышались тихие разговоры взрослых. В палатке было темно, но спать не хотелось – какое там спать.
– В Париже довольно много армян, – прошептал Рубен, расчесывая очередной укус. – А ты, наверное, и не знал…
– Ага. И ты хочешь стать одним из них. Нужно только придумать способ, как тебя туда отправить, да?
– Есть два билета. Один – Тиграна. Второй – для ученика, которого он возьмет с собой.
– Уверен, если ты попросишь, Мина уступит тебе свой билет.
– На самом деле это мой билет. Ей просто страшно везет, и не более того. Скорее всего, она жульничает. Так что просить ее я не собираюсь.
– Ну, тогда можно подсунуть ей в карман крапленый кубик, и тогда все увидят, что она жульничает, – шутя предложил Аво.
– Точно. Вот вернемся домой и найдем такой. Точнее, ты найдешь. А то все сразу подумают на меня, потому что я напрямую заинтересован.
– Остынь, – сказал Аво. – Я пошутил.
Он объяснил брату, что никогда не позволит, чтобы на Мину пала хотя бы тень подозрения, от которого ей потом не избавиться до конца жизни, и напомнил, в какое ничтожество превратился товарищ В., который спустя двадцать лет все не может забыть о той игре с отцом Рубена.
– Представь только, что ей придется всю жизнь оправдываться и защищаться. Она будет говорить правду, но ей никто не будет верить, потому что всем наплевать. Я устрою тебе поездку, но не таким способом. Я придумаю что-то получше.
– Есть другой способ, – отозвался Рубен. – Например, если она не сможет выехать из страны.
Аво думал, что с момента захода солнца комары уже не будут проблемой, но кровососы тучей роились над его головой, и он замахал руками перед лицом, чтобы не быть съеденным заживо.
– Ты желаешь ей зла, – сказал он.
– Не то чтобы зла, – ответил Рубен. – Просто хочу уехать вместо нее.
– Ну, валяй.
