разом. Удача на ее стороне, а я в пролете.
Аво вспомнил, как золотились в отблесках огня ступни девушки, как вздувались вены на подъеме ноги… Он плохо знал анатомию. В секции борьбы он изучал названия мышц, но мало что помнил. Вроде бы кровь, омывающая мозг, отличается по составу от крови, циркулирующей по сосудам конечностей. Так это или нет, но, глядя на ноги Мины, озаренные пламенем, он думал, что ее кровь уж точно везде одинаковая: горячая и… он не мог подобрать определения. Наверное, так: формирующая ее личность, ее «я». Все это жило в ее крови: то, как она подпирала подбородок большим пальцем, как она хлопала глазами, глядя на него через площадь, стук ее каблуков по брусчатке, придуманное ею же слово «дакалаш» – что означало «восхитительно»… Этим словом она описывала свой восторг, будь то удачный бросок игральных костей или же созерцание могучих бровей Аво. Теперь, после этого вечера, Мина олицетворялась в его воображении с золотом пламени на ее ступнях. Аво так сильно захотелось дотронуться до них, что он издал прерывистый вздох, похожий на всхлип.
Рубен спал. Аво приподнял полог палатки и выбрался во тьму к воде. Вдоль пляжа выстроился целый палаточный городок. Интересно, в какой из этих палаток – самодельных, сооруженных из шестов, на которые натянули простыни, – спит Мина? Любое неосторожное движение может разбудить всех остальных. Не вспарывать же каждую простыню! Вот ведь тоже – вместо того чтобы болтать с Рубеном, нужно было бы подсмотреть, куда Мина направилась спать.
Аво скользнул к ближайшей палатке. Встал на цыпочки – его рост позволял заглянуть внутрь через щель в импровизированном потолке. Там спали Тигран вместе с женой. Вид двух стариков, лежащих на тонкой подстилке, показался ему жутковатым, и он решил, что, если не найдет Мину в следующей палатке, тотчас отправится спать.
Но именно в соседней палатке он ее и нашел. Мина спала в окружении четырех внучек Тиграна, закрывшись до подбородка одеялом. Аво едва удержался от того, чтобы рассмеяться, – ни дать ни взять Мадонна в окружении херувимов! Будить ее казалось святотатством. Но все же он твердо решил выманить ее из палатки ради свидания на пустом берегу.
Он подошел к воде, стащил с себя рубашку и окунул в воду. Потом вернулся к палатке Мины, привстал и осторожно начал выжимать рубашку, стараясь, чтобы капли попали ей на лицо. Он представил ее ангелоподобное пробуждение: сначала она не может понять, что происходит, где она и кто ее будит, а потом… Аво ждал реакции.
И она последовала. Мина дико заорала, причем совсем не по-ангельски. Вопль девушки разбудил не только внучек Тиграна, но и все остальное семейство. Большие и малые в ужасе повыскакивали из своих палаток. Один из сыновей Тиграна подобрал выброшенный на берег сук и ринулся на выручку.
Когда Мина пришла в себя настолько, чтобы связно объяснить, что произошло (кто-то капал ей на лицо водой, а потом она увидела чью-то фигуру, что заслоняла собой полнеба), Аво успел ретироваться, а потом вернулся, старательно выражая недоумение.
Снова
