меня от одного этого титула чесотка по всему телу начинается.
Простили нас с Денисом отходчивые мальчишки и девчонки и потом не пожалели. Время показало, что ребята мы, в общем и целом, положительные.
– Теперь вы, Бобров! Смените поручика!
– Я не могу больше. Устал. Всё равно бесполезно.
– Заткнитесь! Что вы скулите, как баба? Копайте!
Я обрел сознание или проснулся. Или и то и другое одновременно. Удивительно, но едва заслышав знакомые голоса, я сразу допетрил, где нахожусь. В палате № 6, где силами больных и персонала ставится забойная пьеса про гражданскую войну. Действие третье. «В потёмках».
Вот только чем заняты мои товарищи по застенку, не пойму покамест.
В углу, в кромешной тьме кто-то одышливо дышал, задыхался почти. Чем-то скрёб и шуршал. Царапался, подскуливал и причитал.
– Барон, перекидайте землю в сторону от лаза!
Это капитан Корниловского полка Сергей Васильевич распоряжался своим хрипловатым баском аля-Армен Джигарханян.
Э-э-э, да они никак в побег намылились!
У меня всё жутко болело и по частям отваливалось – голова, грудина, ливер. Но как ни странно, я соображал и даже действовал.
Р-раз и вот я уже сижу на заднице.
– Кто там? Штабс-капитан, вы очнулись? Эй! – Сергей Васильевич среагировал моментально.
– Так точно, – ответил я, пытаясь разглядеть, что делается в углу.
– Как вы? Идти сможете? – корниловец переместился ко мне.
Я смутно различал силуэт его фигуры, казавшейся неправдоподобно огромной, клешнястой. От него остро пахло потом и свежей землей. У него по-волчьи блестели глаза. Впрочем, это надуманное сравнение. Как выглядят у волка глаза в темноте, я никогда не видел. У котов видел – зеленые, горят. А у собак не светятся. Собаки те в темноте рычат угрожающе, жути нагоняют.
– Идти, говорю, сможете?!
Я тряхнул головой.
– По. попробую. А куда?
– Мы роем подкоп под стену, – терпеливо, как маленькому, объяснил мне Сергей Васильевич. – Уже около двух часов. Грунт тяжелый. Будто спрессованный.
Я на четвереньках пополз в угол, где копали. Постучал по колыхавшейся мягкой, но холодной и скользкой спине. Понял, что это обыватель Бобров в шёлковом нижнем белье.
– Позволь-ка, братское сердце.
Одышливый Бобров охотно согласился. Сразу видно, к физическому труду он не привычен. А я? Последний раз мне довелось держать в руках лопату в мае месяце, когда помогал родителям картошку сажать.
Сейчас вместо лопаты Бобров сунул мне в руки какую-то плоскую штуковину, похожую на зазубренный осколок плоского шифера. Впрочем, в девятнадцатом году шифера ученые ещё не придумали. Ни плоского, ни волнистого.
Я втиснулся в лаз перевязанной головой вперед. За два часа мои товарищи по несчастью углубились на метр, не более. Начал ковырять тугую
