был так в этом уверен. Где гарантия, что это только моему начальству пришла в голову блестящая мысль заслать в эту страну шпика? За двадцать лет до этого наверняка додумался кто-нибудь ещё, и прислал кого-нибудь более продвинутого, чем я. Вспомни, для тебя и винтовка была чудом техники.
– Ты прав. Но… – Гонзалес запнулся, и вдруг махнул рукой в сторону паруса. – Наплевать! Пусть их слышат! В конце концов, разве я должен скрывать то, что очень рад тебя видеть?
– Нет, – признал Харитонов. – Только через час доклад о твоей встрече со старым волчарой из КГБ не будет лежать на столах директоров разведок лишь тех стран, в которых никогда не видели столов. Да и тем подложат под пальму. Такое знакомство может служить дурной рекомендацией… хотя… кто я такой? Все подумают, я приехал просить у тебя денег взаймы.
– Ты утрируешь. Ты – национальный герой в нашей стране, и ещё во многих. А вот я – тиран.
– Как Мерда? Чтож, поздравляю.
Президент Гонзалес виновато улыбнулся и потупил взгляд на песок.
– Нет. Я хуже. Мерда был у власти всего десять лет. Я вдвое больше. Мерда был по-своему честен, он не скрывал своей диктатуры, не обещал сытой и спокойной жизни в благоденствующей стране. Я же только и делаю это. Я выступаю в Парламенте с проектами либеральных реформ, единственный наш телеканал с утра до ночи транслирует мою лоснящуюся физиономию, которая рассказывает о том, каким райским уголком станет наша страна, забыв прибавить: «Хорошо, если ваши внуки это увидят.» Я строю потёмкинские деревни в виде бетонных коробок, и вожу по ним иностранные делегации, со словами: «Смотрите, это не хижины, что были двадцать лет назад! Любите меня, я демократ!» И так двадцать лет, изо дня в день! Когда со мной была Лючия, я сам верил, в то, что говорил. Но теперь… Я вижу, что всё, чем я занимался – это было заштукатуривание больших трещин, которые расползаются всё больше и больше. И все, я думаю, видят это. Видят и молчат, потому что не могут представить на моём месте другую фигуру. Все эти годы народ терпел меня только потому, что мне не было альтернативы. В своё время я почти ничего не сделал для этого, это сделал ты. Но времена меняются, и континенты движутся. Выросло новое поколение, которым хочется чего-то нового. Теперь у нас появилась молодёжная оппозиция. Я сам лично приветствовал её, ибо демократичный правитель прислушивается к конструктивной критике. Но… есть те, кто хочет воспользоваться этим. Тогда будет очередной переворот, и ты сам знаешь, станет ещё хуже…
– С этого надо было начинать. Ты раскрыл заговор?
– Да. Но не это главное. Если бы я знал, что у меня есть достойный соперник, который сможет взять новый курс и привести страну к процветанию – я сам ушёл бы в отставку. Может быть, это лучшее, что я смог бы сделать. Но новое поколение ещё очень молодо. Оно не имеет того опыта, который имею я, несмотря на моё бессилие. Вокруг полно шакалов, которые так и алчут вскружить голову ещё ничего не понимающей молодёжи, и сделать из страны нечто жуткое… Ты же знаешь, как в соседних странах процветает наркомафия. Мы пока что ещё недоступны
