позвоночник хрустнул, и он тут же замолк и весь обмяк в моих руках… От волнения и ужаса не придумал ничего другого, как драпать со всех ног. Все другие спали поодаль и не слышали, как я быстро рванул в лес. Только когда уже был далеко и страх прошел, понял, что я сделал… этими самыми руками! – Коля протянул руки ко мне. – Понимаешь, Матис?!
Он смотрит на меня полными слез глазами, но я не могу подобрать ни слова в ответ. Становится стыдно, что я так жестоко выудил из него страшный рассказ, который ему так тяжело было начать, а теперь, судя по всему, будет еще труднее закончить.
– Куда мне девать теперь эти руки? Никогда бы не додумался обидеть Густа, но, вишь, так жить хотелось, что придушил дружка, как цыпленка-задохлика. С тех пор кажется, что, если бы я умер вместо него, мне было бы много-много легче. Но в тот момент так не думал, не хотелось… Знай я, что всю оставшуюся жизнь придется мучиться, сидел бы в том сарае тише воды ниже травы, пальцем бы никого не тронул… Что молчишь? Больше не хочешь с таким разбойником разговаривать? – Коля сидит скорчившись.
– Что ты, Коля, ничего такого. Что тут скажешь? Что я тебе сочувствую, что я тебя жалею… Именно так, Коля, я на твоей стороне, но все слова, когда их произносишь, звучат так глупо, что лучше помолчать, – чувствую себя настолько не в своей тарелке, как будто и я виноват в Колином несчастье. Единственное, что приходит в голову, протянуть Коле бутылку водки. – Выпей.
– Да, дружище, – приложив стеклянное горлышко к губам, он не отрывает его, пока вся оставшаяся водка не проваливается. Коля выдыхает и крутит перед глазами пустую бутылку. – Жаль, но горькая не помогает.
– Хорошо, что не помогает. А то уже допился бы до гробовой доски.
– Нет, плохо. Я б тогда уже был там, где Густик, и мы бы помирились.
Казалось, сейчас я и сам был готов выть вместе с ним, но тут вдруг осенило: Колино нытье – полный вздор!
– Коля, напрасно ты себя мучаешь. Во-первых, у тебя и мысли не было кого-то убивать, и, во-вторых, была война, ты боролся за свободу Латвии, ты защищался, ты не предал товарищей… Коля, все было, как и должно быть, просто ты неправильно смотришь на это!
– Как должно… думаешь, я полный идиот? Я и сам пытаюсь себя убедить, но не помогает… Не знаю, если бы я его застрелил с большого расстояния, тогда, может, чувствовал бы себя по-другому, но когда так, своими руками…
– Забудь. Скорее всего, ты бы просто не стрелял. И как ты мог знать, что он такой хлипкий? Не мог.
– В том-то и дело, что мог. Он был маленький и худенький. Заморыш, одним словом…
– Нет, Коля, тебе пора кончать истязать себя. Получается, что всем, кто пошел на войну, нужно повеситься на первом же суку.
– Тебе легко говорить… но ты даже не представляешь, как это сковывает и ум, и тело.
– Ну, прости. Конечно, я не могу… не испытал такое.
– В том-то
