видом взял в руку лист бумаги, повертел и положил на стол. – На мошенника Афанасий Петрович не походит, такая карьера. Не каждый удосужуется в тридцать четыре подняться на столь высокую ступень. Но для чего красть документы? – Остановил речь и в удивлении добавил, – ведь зачем— то ему понадобились паспорта?
– А может быть господин Комаров не Комаров вовсе?
– Ответить на твой вопрос могу категорично, ибо неоднократно ломал голову. Если посмотреть, что из Иркутска отбыл юноша Афанасий, а в Москву прибыл уже другой с паспортом Комарова, то возникает преграда в виде знакомых, что за это время могли в нем разоблачить самозванца.
– Может он сторонился приехавших из Иркутской губернии?
– Мог, но его родной край неблизкий, но даже эти, растяпы, пошли на прием к земляку. Губернский городок небольшой и по этой причине, я думаю, знали друг друга, тем более отец нашего пропавшего был не последним человеком в губернии и его сына могли знать многие.
– Конечно, исключать нельзя, – задумчиво произнёс Михаил, – но меня беспокоят паспорта и деньги. А не соизволили оставить их ему в залог?
– Да, – улыбнулся Путилин, – и тут же заявили в полицию об их пропаже?
– Я не прав.
– Знаю, а теперь давай вместе помыслим.
– Я всегда.
– Что же у нас, мил человек, получается? – начал Иван Дмитриевич. – Жил— был на свете чиновник, стоящий в епархии не на последнем месте. Добился поста через труд и рвение, прослыл стойким в решении вопросов. То, что самую малость замкнут, так это не повод подозревать его в злоумышлении, да и то, что в близких отношениях с приходящей прислугой, грех, но, как сказал Спаситель, кто у нас без греха? Далее следуют злополучные паспорта и деньги. Да что с номерами банковских билетов?
– Увы, – посетовал Михаил, – к сожалению, отследить не представилось возможным.
– Хорошо, перейдем к дальнейшим рассуждениям. Деньги скопил наш секретарь.
– Не возражаю.
– Паспорта? А не подброшены ли они?
– С какой целью? – неподдельное удивление читалось на лице Жукова.
– Может надо начать с этого, – Путилин постучал пальцем по столу, – к этому рассуждению меня подталкивает и иркутская депеша. Тебе так не кажется?
– Честно говоря, – осторожно произнёс Михаил, – я склоняюсь к противуположенному мнению.
– Позвольте полюбопытствовать, на чем же оно основано?
– Ну не верю я духовному ведомству, – после некоторого молчания сказал помощник.
– Михаил, – Иван Дмитриевич тяжело вздохнул, – ты молод и тебе простительны такие суждения, но, как сотруднику сыскной полиции, тебе этих слов простить нельзя. Ты в первую очередь должен, – Путилин выделил последнее слово, – руководствоваться не охватившими тебя чувствами или неприязнью
