метафору оригинальной. Вопросы могут возникнуть скорее относительно того, почему не «оставлено» всё остальное. Но аргументация «за» естественным образом должна превалировать над аргументацией «против». Могу, правда, сказать, что и описания помещений (будь то дом, гостиница или дворец) также не слишком «вдохновляют» меня, вне зависимости оттого, насколько хорошо они сделаны. Я думаю и даже не сомневаюсь, что описание гостиницы, сделанное Гоголем, хорошо, но то, что должно быть выделено, несколько отличается и от «хорошо», хотя и имеет к этой категории несомненное отношение. Я бы сказал так – всё, что, по-вашему, может быть не «выделено особо», так вот, всё это и должно быть не выделено. В конечном счете оставлено должно быть только то, что никак не может не быть оставлено; нечто, кажущееся вам не просто существенным, но самой-самой солью повествования. Так что, неужели я так уж не могу обойтись без сбитенщика, похожего на самовар? А вот я еще подумаю. Может, и обойдусь. Пока я его оставлю, а там посмотрим.
Переходим к третьему абзацу… Но я уже вижу недоумевающего читателя, который… недоумевает – неужели здесь будет выложен весь текст «Мертвых душ», да еще и с дальнейшими выемками-повторениями? Нет, всё же до такого я не дойду, тем более, что третий абзац, как бы он ни был хорош, ровным счетом ничего не оставил с точки зрения «особой запоминаемости». Правда, там упоминается особенный запах, который носит с собой лакей Петрушка – в целом, деталь запоминающаяся, но не настолько, чтобы оставить ее. Кто так решил? Тот, кто и решает в конкретном случае исследования, а исследованием в настоящий момент занимаюсь я; следовательно, так решил я.
С этого момента я буду выделять только те отрывки, которые и выделяются мною особенно. Вот отмеченный мною момент из описания общей залы гостиницы:
«…всё то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал». (Н. В. Гоголь. «Мертвые души». Т.1. Гл. 1.).
Что хотите со мной делайте, но я не могу пройти мимо этого отрывка без смеха. Аргумент ли это? В общем, да. Но еще недостаточно убедительный. Мало ли кто и мало ли мимо чего не может пройти без смеха. Выражусь по-другому: встречались ли вы когда-нибудь с подобной шуткой? Я как-то ничего подобного припомнить не могу, и на память при этом не жалуюсь. Так что я оставляю эту шутку за ее оригинальность, и это уж точно аргумент. Но неужели, скажут мне, я без этой шутки, без этой нимфы с совершенно невероятными грудями и прожить не могу? Не могу! Она так прочно въелась в мою память, что никакими усилиями ее оттуда не вытравишь – и делайте со мной что хотите.
Дальше идет описание, которое также следует назвать немаловажным, особенно в произведениях Гоголя – описание еды:
«Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда,
