судить по его мундиру, – поднялся на плато, объехал его, поглядел на то, что проделали остальные, и, как видно, остался доволен. Тут до слуха Энн долетел еще более громкий топот и звон, и она увидела, что на плато тем же путем походным маршем поднимается целая колонна всадников. А за ней, сверкая оружием и амуницией, выступают из облаков пыли все новые и новые колонны войск, и за пылевой завесой вспыхивают на солнце то огненные звездочки, то змейки, и все это войско медленно направляется к плато.
Энн отбросила работу и, не сводя глаз с приближающейся кавалерии и не обращая внимания на перепутавшуюся шерсть, позвала:
– Маменька, маменька, подите-ка сюда! Какое красивое зрелище! Что тут происходит? Для чего понадобилось им взбираться туда, наверх?
Мать, привлеченная этими возгласами, взбежала по лестнице и подошла к окну. Это была женщина приятной наружности, простая в обращении, с открытым взглядом и веселой улыбкой; рядом с Энн цвет лица вдовы казался чуть поблекшим, но изяществом фигуры она не уступала дочери.
Мысли вдовы Гарленд находились в полном соответствии с эпохой, в которую она жила.
– Неужто французы? – проговорила она, уже готовая изобразить крайнюю степень испуга. – Неужто этот враг рода человеческого высадился на нашу землю?
Надобно заметить, что в описываемый момент на земле существовало два врага рода человеческого: Сатана, как во все времена, и Буонапарте, который возник внезапно и значительно позже, но начисто затмил своего соперника. Слова миссис Гарленд относились, разумеется, к младшему из джентльменов.
– Этого не может быть, это не он, – заявила Энн. – А, вон идет Симон Берден, смотритель маяка. Он, верно, знает!
И она замахала рукой престарелому созданию, только что появившемуся на дороге, огибающей мельничную запруду, и почти столь же тусклому, как эта дорога, по которой оно довольно бодро продвигалось вперед, невзирая на то, что согнутая в три погибели спина его, казалось, служила живым укором любому обладателю нормального позвоночника. Появление солдат извлекло его из паба «Герцог Йоркский» и оторвало от кружки пива, совершенно так же как Энн – от ее коврика. Заметив, что его подзывают, старик пересек запруду и направился к окну.
Энн пожелала узнать, что такое происходит на плато, однако Симон Берден ничего не ответил и продолжал двигаться в прежнем направлении, разинув рот и по собственному почину тараща глаза на кавалерию, как это часто бывает с людьми при виде преходящих явлений, которые могут, хотя и на краткий срок, отразиться на их судьбе.
– Вы сейчас свалитесь в пруд! – воскликнула Энн. – Что они там делают? Вы же когда-то сами были солдатом и должны знать.
– Не спрашивайте меня, мисс Энн, – отвечал этот обломок военной славы, приваливаясь к стене дома то одним боком, то другим. – Я, вы знаете, был только в пехоте и не больно-то разбираюсь в кавалерии. Да куда уж мне, старику,
