напряженно вглядывавшийся в последнюю колонну, заявил вдруг, что это… драгуны.
– Англичане – все до единого, – продолжал старик. – Года два-три назад они стояли в бедмутских казармах.
– Верно. Я тоже помню, – сказала миссис Гарленд.
– И у нас тут много парней записалось тогда в армию, – сказал Симон. – Помнится, был тут… О чем это я… Ну, вот опять вылетело… Впрочем, оно и не важно…
Драгуны так же, как и прочие, продефилировали на виду у наших наблюдателей, и их веселые плюмажи, лениво ниспадавшие при подъеме на взгорье, достигнув плато, все, как один, распластались в воздухе кончиками к северу, свидетельствуя о том, что на возвышенности дул свежий ветерок.
– Поглядите-ка туда, – сказала Энн.
Несколько батальонов пехоты в белых кашемировых штанах и обмотках взбиралось на холм с противоположной стороны. Вид у пехотинцев был усталый, как после большого перехода, черные башмаки и обмотки стали бурыми от пыли. А за пехотой показались уже и войсковые обозы с конвоирами и – позади всех – тележки маркитанток.
На берегу перед мельничной запрудой собралось теперь почти все население деревни: сбежалось из домов в тревоге и застряло здесь для собственного удовольствия; горящими от любопытства глазами все наблюдали за происходящим на плато. Ведь если для города мундиры, плюмажи, кони и всадники – просто развлечение, то для деревни – это уже нечто из ряда вон выходящее.
Всадники построились, спешились, быстро освободились от своего походного снаряжения, расседлали и стреножили коней и уже готовы были поставить палатки, лишь только их можно будет снять с обозов и доставить на место. И вот прозвучал сигнал, и полотнища палаток поднялись над землей, и каждому воину было уже где приклонить голову.
Хотя с первого взгляда и могло показаться, что за прибытием войска наблюдают только те, что столпились у окна да собрались на улице, однако в действительности множество глаз было приковано к происходящему на возвышенности, не говоря уже о глазах многочисленных птиц и прочих обитателей лесов и полей. Мужчины на огородах, женщины в садах или на пороге своих домиков, пастухи на отдаленных пастбищах, батраки на голубовато-зеленых плантациях турнепса где-то там, за несколько миль от холма, капитаны с подзорной трубой на своих судах – все с острым интересом созерцали эту картину. Три-четыре тысячи солдат, действующих как один огромный механизм: одни головорезы по натуре, другие, несомненно, более склонные к спокойной сидячей жизни и нежданно-негаданно облачившиеся в мундиры, – явились вдруг невесть откуда, возбуждая огромное любопытство. Они казались существами какого-то иного порядка, совершенно непохожими на жителей долины. Обосновываясь на жительство на облюбованном ими пустынном холме, они целиком были погружены в свои живописные, на сторонний взгляд, хлопоты, словно весь остальной мир для них не существовал.
Миссис Гарленд, будучи женщиной сангвинического склада, легко приходила в восторг
