ли сделал как надобно? – спросил он подьячего.
– Всё. Все пыточные сказки* как надобно записаны (*пыточные сказки – показания).
– Не врешь ли?
– А с чего мне врать? Я дело знаю.
– Что показали холопы под пыткой?
– Рассказали, что тела не хоронили. Так оно и было на деле. Так и предполагалось, не выдержат холопы пытки на дыбе и языки развяжут.
– А они дали описание того, кто заплатил им?
Подьячий ответил:
– Рассказали. Куда им было деваться? Но приметы дали такие, что никто того человека не найдет.
– Волков человек дотошный. Ему только ниточку дай, и он весь клубок сумеет распутать. Нельзя чтобы на княжеского сына они вышли.
– Да никто не выйдет на него. Все сделали чисто.
– Ты об сем деле язык держи за зубами!
– Я сие знаю хорошо. За то меня в Приказе разбойном и держат. Времена то ныне какие? Мошенники и воры кругом! Так-то!
– Тогда вот, – человек протянул Зубилу кошелек. – Здесь золотых рейхсталеров числом 50. Все твои. Но, коли соврал…
– Все верно. В том головой отвечаю, – сказал Зубило, принимая плату.
– Коли так прощай.
– Если чего занадобится – прошу! Мой дом известно где. И с чего мне дело не сделать, коли денежки платят исправно?
Человек не ответил и молча удалился. Зубило проводил его взглядом.
«Думает, барин, что не знаю, кто он такой. Но я не просто человек. Подьячий Приказа разбойных дел. Много лет сию службу правлю»…
***
5
Дом Волкова в Москве.
Елизавета Романовна Волкова, проводив гостей, сидела за столом в кабинете мужа и читала книгу Христофора Эберта «Дискурсы политичные». Эту книгу прислали ей вчера от барона Шверина.
У них в дому книг было совсем мало. Степан Андреевич был занят своей работой, и читать не любил, как не любил рассуждать о книгах и художествах иных. Она знала, что муж мог часами говорить о мздоимцах (взяточниках) приказных, о крутых мерах государя Петра Алексеевича, коие он к мздоимцам применял. Мог Степан рассказать про отравителей и душегубов иных, про шайки разбойные на Москве, про лихих атаманов. Зато о книгах «Об истории славных царств» или «Описании войн, или же как к погибели и разорению всякие царства приходят» он даже не слыхивал.
У барона Шверина Елизавета Романовна подолгу болтала с женой барона о библиотеках и книгах. Сетовала она, что де мало библиотек на Москве и хвалила небольшую библиотеку барона. И ей часто присылали новые книги от Шверинов.
Степан в тот день домой не явился, хотя знал, что к ним с визитом будет Василий Никитич Татищев12. Еще в полдень он присылал посыльного, что дело имеет важное и прийти никак не может.
Елизавета Романовна одна принимала важного гостя. А ведь Татищев не кто-нибудь, а сенатор империи Российской. Но он интересовался, как ни странно, делом, которое вел
Российский инженер-артиллерист, историк, географ, экономист и государственный деятель; автор первого капитального труда по русской истории – «Истории Российской», основатель Ставрополя (ныне Тольятти), Екатеринбурга и Перми. Один из основоположников русского источниковедения.
