пример. У меня есть ещё один… В Египте. Перед каждым разливом Нила. От которого, собственно, зависело выживание всего этого древнего государства, фараон издавал указ об этом. Нилу. То есть давал приказ реке разлиться для того, чтобы потом можно было посеять и собрать урожай… Интересней повернуть наоборот – они считали, что если приказа от фараона не будет, то не будет и разлива Нила… Кидать свёрнутый лист папируса в реку, и считать, что от этого что-то изменится… Да, это глупо… Но люди всегда насколько боялись природы. А ещё больше они боялись людей, которые прикрываются этой природой, отождествляя её с собой. И вряд ли что-то когда-то изменится. Уж слишком человек ничего не значит ни для неё, ни для тех, кто ей прикрывается. А человеку свойственно особенно бояться не того, кто просто силён, а того, для кого он ничего не значит, словно боится, что его раздавят как букашку.
С каждым словом Густав лишний раз убеждался в том, что не зря сохранил жизнь этому человеку, а не уничтожил его. Два года назад Густав путешествовал по Юго-Восточным районам Турции, его интересовали древние крепости в скалах, выглядевшие как из какого-то фантастического фильма. Через те же места Винсент покупал контрабандную нефть из Ирака, не заботясь о том, от кого она, куда пойдёт, и кто на этом кроме него, заработает. А доход она приносила исламистским боевикам, впоследствии основавшими целое квази-государство. И, хотя сами каналы поставок были сформированы ещё в ранние годы правления Саддама Хусейна, когда после неудачной интервенции в Кувейт на Ирак были наложены международные санкции, обязывающие продавать нефть за продовольствие по заниженным ценам, потом эти каналы стали фактически финансировать терроризм.
Винсент покупал у них и переправлял далее в Европу, продавая сырьё на Роттердамской бирже под видом турецкой. Об этом знали многие: и в ЦРУ, и в европейских спецслужбах, не говоря уж о турецких, и всех это устраивало. Но не устроило конкурентов из BritishDutchShell, которые и заказали Винсента. Ему просто повезло в тот раз. Он встретил Густава среди развалин старого города.
– В мире вообще много странного. – Густав говорил это с каким-то опытным интересом как говорят обычно заумные учёные-биологи о каких-нибудь новых видах животных. – Одна часть планеты, например, вечно пытается спасать животных. Причём если сначала всё началось с редких видов, то сейчас кто-то пытается спасти вообще всех животных, даже, например, тех волков, которых вырастили в неволе, чтобы потом сделать из них шубу… А как-то я был в Непале. Так там есть праздник, когда сотни животных: овец, коз, – режут в качестве жертвоприношения. Массово. Это же даже не десятки. Это сотни. И на просто так. Не на какие-нибудь шкуры или мясо. А просто так. Как традиция… – глаза Густава были совершенно спокойны – с таким же выражением он мог рассказывать и про детские праздники на Новый Год, и про установку буровых платформ в океане, и про нацистские концлагеря – просто как подача информации, а дальше можно было смотреть на реакцию собеседника: пока сидишь сам без эмоций
