на перрон среди груд тряпья, которое продавцы подбрасывают в воздух. Садился в трамвай, двери щелкали; поезд поддавал вбок и наверх, и пассажиры разом качались, как карандаши в стакане. А в небо все взлетали и взлетали цветастые тряпки.
Жара, пыль. Сердце где-то в горле. Хочется пить.
«Не заметишь, как свалишься в обморок».
25.
Площадь Парк Тюльпанов была окружена с трех сторон стенами и напоминала каземат. Отыскав в стене ворота, я шагнул в тихий переулок. Вдоль дороги, заросшие розовыми кустами, прятались аккуратные домики в традиционном городском стиле. Три-четыре этажа, эркер. Крашеные висячие веранды. Совсем недавно тут была старая деревянная застройка, а теперь разместились дорогие мини-отели с видом на Софию.
Из-под холма минарет Софии выглядел низким и толстым, а купол каким-то плоским. Массивные контрфорсы закрывали полфасада. Облупилась и потрескалась красная штукатурка. Не собор, а фабричный корпус.
Между домами должна была быть лестница. Точно, вот и она. Глаза словно сами нашли спуск, я пошел вниз. За воротами медресе открылся квадратный, опоясанный аркадой, двор. Фонтан стоял посередине и был выложен серыми мраморными плитами, а сверху завален тертыми коврами. Стояли столики, стулья. Два турка читали газеты. Над головой от ветра хлопала парусина.
Я прошелся, заглянул в кельи. Тут разместилась всякая всячина: каллиграфические надписи, керамика, чашки. Ничего особенного. Сделав круг, я вернулся и увидел бюст. Он стоял прямо у входа, у порога – поэтому я не сразу заметил его. Борода, орлиный взгляд. Тюрбан спиралью.
Не человек, а старик Хоттабыч.
– Это ходжа Синан, – раздался голос. – Он построил медресе. Вы писатель из России?
26.
Лет двадцать пять; взгляд озабоченный, деловой – но видно, что ей любопытно; смотрит строго, а на губах улыбка; переминается с ноги на ногу.
– Что значит «ходжа»? – Я сошел с камня на траву.
– Мимар Синан дважды совершил паломничество в Мекку, сделал хадж. – Она предупредительно отступила. – Каждый, кто побывал в Мекке, ходжа.
Кожаные сандалии; на пальцах ноги остатки черного лака; икры крепкие, полные; юбка чуть ниже колен, широкие бедра.
– А вы были в Мекке? – Шаг, снова шаг по траве.
– Я?
Глаза раскосые, но разрез не узкий, а продолговатый, масличный. Во взгляде полное замешательство; то улыбается, то озирается. Широкие скулы, но никакой азиатчины. Зубы крупные, губы плоские.
– Нет, не была.
Она поправила в руках папку и переговорное устройство. Рубашка с коротким рукавом была из льна, и когда она прижимала папку, ткань красиво обтягивала грудь.
– И я не был. Буду писать книгу о Синане. Как вас зовут?
– Бурджу.
Мы оба посмотрели на бюст.
«Вот каким ты был, ходжа Синан».
– Прижизненных
