на землю.
…Дома на столе стоял компот. Я взялся за ручку, но чашка выскочила и разбилась. Шарик изюма покатился по полу. Руки дрожали и на следующий день, когда мы писали диктант. Они дрожали и пахли сталью и ржавчиной еще пару дней. И никаким мылом я не мог вытравить этот запах.
О своем подвиге я никому не рассказывал. Зачем? Все равно бы мне никто не поверил. А повторять подвиг мне не хотелось.
По вечерам мы по-прежнему собирались на башне и рассказывали небылицы. Задирали вверх головы, где летела недостижимая смотровая площадка. Мечтали – и разъезжались по домам. А потом прошло много времени. За это время мне довелось много куда подняться. На крыши и колокольни, строительные краны и средневековые соборы. Даже на шпиль Петропавловской крепости. Но перебирая их в памяти, я вижу только пожарную каланчу. Ту самую, которая одиноко стоит посреди моего детства.
15.
Корабль развернулся на Босфоре, мы возвращались. Впереди, иссеченный перьями минаретов, поднимался на холмах Стамбул, а по берегам тянулась кустистая набережная, с которой мальчишки, выжидая, когда мы поравняемся, прыгали в воду.
Тут и там на берегу виднелись небольшие деревянные усадьбы. Заросшие кипарисами, с резными верандами, они буквально висели над водой. Лесенка из такого дома вела прямо на сходни, к лодке. На перилах стояли цветочные горшки, висели амулеты. Тут же рядом сушилось белье. Все это были отголоски старого Стамбула, когда люди плавали на работу через Босфор, а жили тут, в деревне, в Азии.
Среди усадеб попадались выгоревшие.
– Очинь-очинь старые дома, – перехватывал мой взгляд Мехмед. – Никто не живет в такие дома. Но охранять государство. Нельзя сносить! Памятник….
Мы разбирали с подноса пробирки с чаем.
– Но! Земля дорогая здесь. Старый квартал – очинь престижно. Бизнесмены хотят строить новые дома, большие дома. Старые дома мешают строить новые дома. Тогда бизнесмены нанимают плохих людей, и плохие люди поджигают старые дома. Памятник сгорел – земля свободный. Турецкий бизнес, полный вперед!
Корабль пересекал Босфор. Девушки в драпировках достали камеры, загомонили – казалось, мы идем прямо под киль сухогрузу, который надвигался сбоку. Остальные пассажиры тоже с любопытством смотрели, чем кончится дело. Даже продавец чая поставил поднос и вышел на палубу.
Из трубы вырвался ошметок черного дыма, раздался гудок. Наш капитан прибавил ходу. Сухогруз тоже загудел, у меня даже заложило уши. Все на палубе замерли. На секунду показалось, что столкновение неизбежно, но в последний момент мы проскочили, протиснулись. А там, откуда мы выскочили, теперь двигалась черная стена в ржавых подтеках, высокая и бесконечная.
Когда сухогруз прошел, Азия была далеко.
Мы высадились в Топхане, где у самой воды белел словно точеный или вырезанный из бумаги
