тины и источающих резкий дух йода водорослей. Цветы мелко росли поодаль болотной трясины, как будто страшились потерять свой чарующий цвет и благоухание, затерявшись в гнилой, травянистой топи.
– Вот мы и на месте, – насмешливо бросил Фиц, стараясь заглушить в себе желание поиздеваться над товарищами, но у него, как всегда, не вышло. – Кто будет пить первым? Может, ты, крепыш? Твой организм уже привык к подобного рода изыскам.
– Раз я привел вас сюда, то первым и попробую, – решительно сказал Бран, ступив на засасывающую ступни глинистую землю.
Зачерпнув в лодочку из ладоней мутно-зеленой воды, запрокинув голову к небу, он сразу же выпил ее. Желудок неприятно заурчал, давая мальчику понять, что это не самый разумный выбор, совершенный им в последние пару дней. Зато горло ликовало, освободившись от сковывающей его чрезмерной сухости.
– Пить можно, – заключил Бран, отступив на пару шагов, будто приглашая детей к противоестественному чаепитию.
Все, кроме Фица, утолили дикую жажду, а тот продолжал гримасничать и кривиться при виде довольных трясинным источником детей.
– Ты разве не собираешься пить? – вытирая налипшую на губы тину, спросила Ниса.
– Перебьюсь, – едко выпалил Фиц, стараясь изобразить на своей физиономии каменное безразличие. На самом-то деле, пить ему очень хотелось и, если бы не его высокомерность, он, подобно товарищам, безропотно лакал бы грязную воду, хоть из глинистой лужи.
– Как знаешь, – пожав плечами, сказал Девин. – Только вот мой отец говаривал, что если человек не будет пить хотя бы два дня, то умрет.
– Много твой отец знает, – фыркнул ему в лицо Фиц. – Хотя бы не отравлюсь черт знает чем.
Путники пресытились болотной жижей и решили ненадолго задержаться и, как следует отдохнув, двинуться в путь.
– Что вы первым делом сделаете, когда мы вернемся в Ардстро? —задумчивым тоном спросила Арин, закусив губу.
– Если мы туда вообще вернемся, – брезгливо бросил Фиц, искоса глядя на товарищей.
Он понимал, почему Арин с ее по-детски наивным характером была так безоговорочно неприятна ему. Она олицетворяла собой его полную противоположность. Более того, он считал девочку не только тошнотворно хорошенькой подругой Нисы, но и абсолютно бестолковой дурехой, способной понравиться лишь такому простаку, как Девин.
– Я бы выпила стакан свежего коровьего молока и съела кусочек хлеба со сливочным маслом, – задумчиво ответила Ниса, в собственных мыслях уже трапезничая за домашним столом различными ароматными блюдами. – Думаю, когда я вернусь, мама закатит большой пир, и тогда я точно наемся вдоволь.
– А я, наверное, первым делом отправился бы к своим младшим братьям и рассказал бы им о том, какой я у них отважный и сколько интересного мне пришлось пережить на пути к спасению, – широко улыбаясь и показывая все зубы, ответил Девин.
– А ты, Бран? Что
