доминировали в Киеве.
Князя и коня соединила змея, свидетельствуя о ритуальном характере отравления, остановившего князя на пути собирания и укрепления Руси (укус ноги из головы коня). Он почил, успев собрать русские земли в единой державе. Его гибель в летописи расписана так, что даже такой великий и вещий князь, оставаясь в прежней вере, обречен в его благородных планах. Всякий следующий князь ставился перед тем же выбором – ты обречен, если пойдешь тем же путем.
Иван Грозный то ли не оценил заслуги Вещего Олега в собирании земли Русской, то ли исходил из династических соображений: не поместил Вещего Олега рядом с Игорем и Святославом на стене Грановитовой палаты. Хотя для памяти потомков его светлого образа рядом с ними не хватает. По признанию летописи, до него «каждый своим обычаем жил».
С его смертью печенеги, державшиеся Руси, перебежали к империи, с 920 г. возобновили набеги на Русь. Император Константин Багрянородный в своем литературном труде «Управление империей» отмечал: «Когда император ромейский живет в мире с печенегами, то ни русы, ни турки (венгры) не могут совершить вред нападением на ромейскую державу».
Хазары захватили Волжскую Болгарию, мурому и мерян, возобновили строительство опорных крепостей в западном направлении[17].
Русь осталась без достойного преемника. Кто им стал, точных сведений в летописи нет. Историки ограничиваются предположительными версиями, сходясь разве что на имени – Олег. По мнению С.Э. Цветкова, киевский стол занял один из светлых князей по имени Олег[18]. Институт русской цивилизации, издавший «Повесть временных лет», полагает, что княжеский стол занял сын Вещего Олега по имени Олег[19]. Некоторые историки ставят Игоря на место Олега, хотя был мал летами и воспитывался на новгородчине.
Смутная память о преемнике объясняется его невыразительным княжением. Повоевал с печенегами, однако торговый путь по Днепру оставался безопасным, как и прежде до устья Сулы, где стоял последний русский город Воинская Гребля, после него на протяжении многих верст речной путь у днепровских порогов стерегли печенежские засады, охотившиеся за купеческими караванами.
Торговый сплав по Днепру изменился к лучшему с ухудшением межрелигиозных и межгосударственных хазаро-ромейских отношений. В тридцатые годы десятого столетия дружба между ними перешла в фазу враждебности, когда империя при императоре Романе I Лакапине (920–945) потребовала от хазарской общины принять их религию, подбадривая свои требования репрессиями. Императору подсказали, как многолюдна, влиятельна и непредсказуема хазарская община купцов и ростовщиков, не несущая обязательств перед империей и вхожая во враждебные арабские кочевья.
Выдвигаются разные версии по поводу антихазарской политики Романа I Лакапина, в том числе и такие, будто купцы-рахдониты открывали противнику ворота городов Сирии, Палестины и Египта. Ежели даже так, вряд ли их поступки
В.Е. Шамбаров, «Войны языческой Руси». – М., «Вече», 2018, с. 267–268.
«Русская земля». – М., «Центрполиграф», 2012, с. 20.
М., «Родная страна», 2016, с. 23.
