уперлась, недовольно храпя и шкурой отчаянно дергая. Он потянул ее даже увереннее. Кобылка твердо решила закончить прогулку и тут же заночевать.
– Да погодите же вы! Не надо с ней так! – Соня была искренне возмущена. Нашелся тут… командир! – Ничего вы, Эндрис, не понимаете в женщинах, да-да. Отойдите-ка!
– Женщины так не считали обычно… – пробормотал еле слышно в ответ. Но Соня отлично услышала.
Решительно спрыгнув с “водительского сиденья”, девушка зашагала к лошадке, высоко, словно цапля, задирая ноги – сугробы, чтоб их! Оттеснив слегка ошарашенного блондина, нервно поправляющего очки, Соня погладила нежно лошадку по спутанной гриве ласково, осторожно, трепетно, как настоящее чудо. И хотя она была городской жительницей, ни разу не имевшей дело с кем-то крупнее кошки, не испугалась совершенно.
– Ты ж моя хорошая, – тихо-тихо шепнула она. – Мужики тебя замучили, да? И вообще, пора уже обедать? Пойдем, Розочка, домой, в смысле, в санаторий обратно. Там на обед обычно яблоки дают, я принесу тебе. И вообще, они все козлы, а мы красотки, да? Сильные, смелые, послушные. Пошли, хорошая, не надо на дураков обижаться.
– Обратно у нас не получится. Лошадь. Все же не поезд метро, задней тяги у нее точно нет. – Эндрис подал голос.
– Ой-ой, поглядите, какие все умные! – Соня хихикнула и снова прикоснулась к гриве Розалинды. – Куда нам, бабам, до этих тонкостей! Вперед так вперед!
Лошадка задумалась, с ноги на ногу переступив, очень тяжко вздохнула, потрогала зачем-то губами Сонину шапку, вздохнула опять и… начала разворачиваться! Вместе с санями. Кучер честно держал рот закрытым и грязно почти не ругался. Блондин вовсе свалился в сугроб от неожиданности. Зато Соне было весело, и Леся голосила на весь зимний лес, как болельщица на стадионе.
Не сказать, что совсем быстро и гладко, но сани они развернули. И лошадка пошла, встряхивая покрытой снегом гривой, словно сама говорила себе: “Ну что за люди смешные!”
А Соня откровенно торжествовала и поглядывала на смущенных мужчин с явным превосходством.
Какой замечательный все же день! И ничто уже не могло его омрачить: ни затягивающие небо тучи, ни начавшаяся через час метель, ни нелюбимый гороховый суп на обед, ни даже Эндрис, прочно обосновавшийся за их любимым столиком.
5. Сквозь мороз и снег
А назавтра Леся вдруг вовремя не проснулась.
Обычно она вставала раньше матери. Соня вполне оправдывала свое имя, она очень любила поспать. Завтрак в “Сосновом” был с восьми до десяти, и Соня, с трудом продирая глаза в девять, неохотно умывалась и выползала из номера почти к концу приема пищи. Будь ее воля, она вообще бы не завтракала, тем более что в одиннадцать тут можно было выпить кофе с булочкой, но Леся всегда ее будила лучше любого будильника: уже бодрая, одетая и с начищенными зубами. Оставалось только подчиниться, мысленно проклиная всех жаворонков этого мира.
Сегодня же, тридцатого декабря
