члены комиссии настояли, – объяснила Маша. – Кому-то понравился папа, кому-то – ее аккуратные треугольники и высокий интеллект, а кто-то еще был в восторге от того, что на групповом задании она ни с кем не соглашалась, стойко держалась за собственное мнение, достойно аргументировала, но при этом была умеренна в своей агрессии. Я помню наше обсуждение. Мы даже за обедом ею занимались. И по дороге домой, в самолете, опять засомневались. В итоге мне пришлось согласиться с мнением большинства.
Признаться, мне польстило, что психолог Маша меня помнила и так долго обсуждала. И про натуру тоже польстило, про стойкое мнение и про прекрасные треугольники.
– Может, стоит поскорее найти ей приемную семью, чтобы она почувствовала тепло и заботу? – предложила психолог Маша.
– Да у нее тут родные бабушка, дедушка и тетя живут, с маминой стороны, – заявила Фридочка. – Пять автобусных остановок от нас, в Рехавии. Репатрианты семидесятых. Бабушка с котлетами все спрашивала, почему Комильфо с ними не связалась, мол, они ее ждут. Да и сами родственники звонили, хотели приехать, познакомиться с Зоей.
– Почему же не приехали? – спросила Маша.
– Она отказалась. Говорит, не готова.
– Но почему?
– Почему, почему! Ты же психолог! – снова возмутилась Фридочка. – Я тебе говорю, что она закрытая, диковатая и обозленная.
– Тенгиз, так как тебе идея с ней погулять? – вдруг вспомнила психолог Маша.
– Не нравится, – отрезал Тенгиз.
– Почему? Ты всерьез беспокоишься о нарушении границ? Ты хочешь об этом поговорить?
– Нет, не очень. – Тенгиз сам сделался диковатым и обозленным. – Мы меня обсуждаем или Комильфо?
– Обсуждая наших подопечных, мы всегда обсуждаем самих себя, – нравоучительно произнесла Маша. – Какие чувства у тебя вызывает эта девочка? Какие ассоциации? Какие…
– Маша, – прервал ее Тенгиз, – ты хороший психолог, но давай ты не будешь меня лечить.
В тот момент я напрочь позабыла про Аннабеллу, про потрясение, про кровь на собственном лице и боялась упустить даже паузу из этого разговора. Он казался мне важнее всего остального на свете. Сгорая от жгучего любопытства и от не менее жгучего стыда, как если бы я подглядывала в спальню собственных родителей, я одновременно хотела и не хотела услышать продолжение, но не смогла бы отклеиться от стены, даже если бы от этого зависило мое будущее в программе “НОА” и будущее вообще.
– Тенгиз, – с непоколебимой уверенностью сказала психолог Маша, – я вовсе не собираюсь тебя терапировать, но предлагаю проверять те чувства, которые вызывают в нас ребята, чтобы найти к ним верный подход. Как можно познать другого человека, если не через наблюдение за теми движениями души, которые происходят в нас при встрече с ним? Тем более если речь идет о девочке, которая своими эмоциями не делится. Я доверяю твоей интуиции больше, чем всем психологам, вместе взятым.
Тенгиз шумно перевел дух:
– Комильфо
