надобности, в отличие от вас…
– Я тоже по служебной. Я там находилась по заданию редакции, мне поручили написать заметку об этой инсталляции.
Камнеломова сделала пометку в своей папке и продолжила с того же места:
– Значит, в свое время мы всех опросим. А сейчас я опрашиваю вас, так что извольте отвечать.
– Да я и отвечаю…
– Что конкретно вы увидели на месте преступления?
– Несколько восковых фигур, воссоздающих сцену убийства Павла Первого.
– Убийство! – повторила следователь, округлив глаза. – Что вам известно об этом убийстве? Оно произошло там же, в музее? Виновные найдены? Понесли наказание?
– Нет, они легко отделались.
– Почему?
– Во-первых, это убийство произошло двести с лишним лет тому назад…
– Двести лет… срок давности… – пробормотала Камнеломова вполголоса. – Ладно, с этим потом… так что это за сцена?
– Заговорщики… то есть их восковые фигуры стоят над телом императора Павла… который оказался вовсе не Павлом, а сотрудником музея…
– Что-то вы, Вороновская, путаетесь в показаниях!
– Но так и есть… в общем, все было очень натуральное, поэтому сразу мы не поняли, что труп настоящий, а когда поняли…
– Ага, вот тут свидетель сообщает, что вы очень эмоционально реагировали на этот труп, сломали и уронили на себя ценный музейный экспонат…
Интересно, какой это свидетель? Небось, тот противный тип, замдиректора. Неужели хочет на меня все свалить? То есть не убийство, а порчу имущества. Тоже мне, ценный экспонат, балдахин пыльный!
– А как я должна была реагировать? Я труп увидела! Вот если бы вы увидели этот труп…
Тут я перехватила презрительный взгляд Камнеломовой и поняла, что сказала ерунду. Она этих трупов повидала столько… трупом больше, трупом меньше – ей это нипочем.
– Кроме того, я страдаю клаустрофобией… – неохотно призналась я.
– Чем? – переспросила следователь и машинально отодвинулась от меня.
– Клаустрофобия – это боязнь тесного, замкнутого пространства. Я не могу находиться в тесном помещении, даже в лифте не могу ездить… у меня начинается сердцебиение, головокружение, одышка…
Камнеломова еще немного отодвинулась и опасливо спросила:
– Это не заразно?
– Наука на этот счет еще не определилась! – ответила я мстительно.
Надо же – кажется, эта железная женщина боится заболеть! Да ее ни один вирус не возьмет! И любая бактерия у нее в организме вымрет!
– Так вот, – продолжила я немного бодрее, – мне и в спальне императора было нехорошо, а когда на меня свалился балдахин, у меня началась настоящая паническая атака…
Камнеломова поморщилась, потом снова сверилась с папкой и продолжила:
– Свидетель показывает, что после того, как вы обрушили музейный экспонат, вы уединились в соседней комнате.
