неадекватно. Она жутко испугалась. Вот вы не поверите, но в глазах ее мелькнул самый настоящий ужас.
– Нет-нет! – На неверных ногах она сделала шаг вперед. – Что ты, зачем ты так? Я, конечно, погорячилась, но беру свои слова назад! Мы не должны разлучаться! Ведь ты – единственное, что у меня есть, то есть мы вдвоем есть друг у друга…
Как-то не очень сочетались ее слова с выражением лица. А на лице у нее я прочитала только растерянность и злость. Конечно, она пыталась взять себя в руки, но я-то хорошо знаю свою маму, прожила с ней всю жизнь.
– Ладно, – сказала я примирительно, – мы обе погорячились, оставим это.
– Ты не всерьез? – она подошла ближе, наступая на осколки тарелок. – Ты ведь не хочешь разъехаться?
– Нет, конечно. – Я погладила ее по плечу, что далось мне не слишком легко.
Вот не хотела я никакой ласки в данный момент. А если честно, то мы редко с мамой нежничали. Даже в детстве, может быть, когда я совсем маленькая была…
Вот няня Зина меня часто тискала, щекотала, подбрасывала на руках, играла «в лошадки»… Хорошая была няня, лет до шести у нас работала. Потом мама отдала меня в частный садик, потом – в школу. Зину к тому времени уволили, и из школы забирала меня изредка Валентина, когда мама была занята. Школа тоже была частная, классы маленькие, учителя в основном следили за тем, чтобы дети не переутомлялись и чтобы родители не жаловались.
Мною не слишком в школе интересовались – ни учителя, ни ученики. Робкая, пугливая, необщительная девочка. Некрасивая к тому же, и никаких особенных способностей, кому такая интересна?
Как видите, я насчет себя никогда не обольщалась.
– Вера, очнись! – Мама осторожно высвободила свое плечо, и я осознала, что стою с ней рядом и молчу уже минут пять.
– Извини, задумалась просто! – Я отвернулась и пошла в кладовку за веником.
– Не трогай, я сама! – Мама забежала вперед. – Ты такая неловкая, неуклюжая, обязательно что-то случится! Порежешь руку или поскользнешься!
Я не стала спорить и ушла к себе, хотя не помню, чтобы я падала на ровном месте или резалась осколками. Но если правду сказать, до сегодняшнего дня я не била тарелки. Вот интересно, что об этом скажет Валентина…
У себя в комнате я включила компьютер и задумалась. Крути не крути, а статью с меня спросят. Так что нужно писать. Только непонятно, с чего начинать. И я решила записать все, что случилось со мной за последние два дня. Причем писать все, а потом уже решу, что включать в статью, а что – нет.
Итак, я написала про газету и про то, как главный редактор послал меня в Михайловский замок, но тут пришлось отвлечься от темы, чтобы объяснить, как я попала в эту газету и почему я так удивилась, что главный вспомнил о моем существовании.
У меня клаустрофобия, я плохо схожусь с людьми, не могу проехать в лифте, боюсь оставаться в темном помещении… про это я уже говорила. Не говорила только, отчего все это со мной случилось. То есть предпосылки были и раньше,
