барон пресёк дальнейшие расспросы вразумительным, по его мнению, ответом:
– Да, вы не ослышались! Мы используем брандеры для того, чтобы взорвать адмиральский корабль. И пусть скажут спасибо! Я велел моим людям дождаться, пока все эти лорды из Уайтхолла не покинут корабль. Убийства нам ни к чему, – он понизил голос до шёпота, – сгореть должен только сам корабль, а точнее, кое-что в трюме. Жертвы будут сведены к минимуму. И к тому же грохот и шумиха вокруг этого события будут полезны нам сами по себе: этот инцидент отвлечёт внимание шпионов кардинала от наших более серьёзных планов.
– Шпионы кардинала? – недоверчиво спросил Эссекс. – Вы что же, ничего не слыхали о последних известиях из Парижа?
– Слыхал. Но какая в том разница? – Вандермеер нетерпеливо помахал руками, но тут же осторожным взглядом окинул весь зал таверны. – Все шпионы. Служат они лично кардиналу или кому-то ещё – невелика разница. Покойный Мазарини часто повторял, что служил прежде всего королю и Франции. Ага! И себе тоже.
– Ну да! – проговорил Эссекс.
Отодвинув глиняную миску с остывшей похлёбкой, он вытер платком подбородок. Аппетит был испорчен, стоило ему лишь на миг представить себе охваченный пламенем корабль. Одно дело саботировать секретные переговоры, ведущиеся за закрытыми дверьми, но совсем иное – оказаться причастным к взрыву и, как следствие, убийству невинных людей – это выходило за рамки его понятий о сопутствующих издержках. И к тому же такой поступок окончательно отрежет для него возможность отступления. Нет, не с десятком загубленных жизней на совести! Это будет прямой дорогой в Тайберн! Его враги в Королевском совете подсуетятся и изыщут верный способ, как троекратно усугубить это и без того чудовищное преступление, и тогда уже в глазах короля и судей он будет не просто соучастником в заговоре, но и автором плана покушения на убийство принцессы Генриетты! А вместе с ней – и королевы Англии!
– Ну что? Что вы скажете? – спросил Вандермеер, пристально всматриваясь в лицо собеседника, который сидел погружённый в раздумья, не реагируя ни на что.
Судя по выражению лица барона, тот начал подозревать, что в мысли Эссекса закрались запоздалые сомнения. Быть может, подобная реакция и подтверждала его умозаключения, но всё же, как итог этого разговора, Вандермеер ожидал от своего союзника полного и безоговорочного согласия с его планами.
Вместо этого лорд Эссекс уронил голову на руки и, с трудом проглотив комок, застрявший у него в горле, прошептал:
– Это чудовищно!
– Я и не спрашиваю вашего мнения по поводу моральной стороны этого дела, – отрезал Вандермеер. – Вы принимаете мой план? Да или нет? Могу я рассчитывать на вас? На ваше участие в деле?
– На моё молчание – да! – поразмыслив, ответил Эссекс. – Но я не одобряю ваши методы, и участвовать в этом не стану. Жертвы, сударь! Во имя всего святого, речь идёт о человеческих жизнях!
