слух для того, чтобы разобрать отдельные слова.
– Я не задержу вас надолго. Вы освободитесь ещё до отъезда короля. Сейчас его занимают разговорами мой секретарь и врач. Мэтр Лаворио обладает глубокими познаниями в медицине и похвальным умением поведать правду о болезни такими словами, чтобы пациент мог стойко принять неизбежное. Что же касается господина Кольбера, то с ним самим и с его талантами вы уже знакомы.
Франсуа-Анри присел на краешек стула. От едва слышного и натужного звучания голоса безнадёжно больного человека ему стало не по себе, но он прислушивался к каждой произносимой фразе. Из того, что ему доводилось слышать в беседах с Мазарини, на треть шуток и замечаний по пустякам две трети приходились на важные сведения, известные только кардиналу. Именно эти сведения он любил маскировать за кажущимися бессмысленными отступлениями от темы разговора, словно проверяя собеседника на внимательность.
– Во-первых, – начал кардинал после того, как убедился, что маркиз внимает ему, – вы должны обезопасить положение двух, а, возможно, и трёх королевских домов Европы.
Удивление вместе с замешательством, отразившееся на лице дю Плесси-Бельера, было предсказуемым. Кардинал встретил это с улыбкой удовлетворения и со слабым вздохом произнёс:
– Да. Всё именно так, как я и сказал. Несколько европейских королевских домов могут подвергнуться шантажу, если вовремя не вмешаться.
Издав шумный выдох после сказанной им фразы, кардинал замолчал. Его взгляд потух, словно он впал в дремоту, но стоило Франсуа-Анри произвести осторожное движение, как он вновь открыл глаза и продолжил неожиданно окрепшим голосом:
– Вы должны отыскать архив королевы Марии Медичи. Она состояла в переписке с неким Гонди. Нет, не с герцогом де Гонди, – тут он слегка поморщился, и мимолётный ироничный прищур в глазах итальянца напомнил того прежнего, всё замечающего и держащего под своим контролем человека, каким Франсуа-Анри всегда знал кардинала, – и не с коадъютором, конечно же! Это был человек незнатного происхождения, который не занимал сколь-нибудь значимое положение при дворе. Он прибыл из Флоренции в качестве пажа будущей королевы и приходился дальней роднёй тем Гонди, которые утвердились во Франции при короле Генрихе III задолго до того, как трон занял дед нашего короля Генрих IV.
– Имя того человека – Рене Гонди? – осмелился предположить Франсуа-Анри, и вместо ответа кардинал зашёлся в приступе сухого кашля.
– Он самый, – едва откашлявшись, подтвердил он, – это и был первый хранитель перстня Принцессы.
– Какого перстня? – не понял маркиз, и при виде алого пятна на платке, который Мазарини отнял от своих губ, в его взгляде отразилась глубокая горечь.
– Старая история. Но она важна. И поэтому…
Новый приступ кашля заставил кардинала прерваться, и на этот раз гораздо дольше. Заметив озабоченный взгляд дю Плесси-Бельера, который тот
