махнула хвостом причёски Марина. – Слава богу, очнулся.
– Курносая, белобрысая, даже бровей с ресницами не видно. Веснушки и те не рыжие какие-то, – отметил про себя Павел, будто увидел впервые. – Щёчки яблочки и губки бантиком. Симпатичная. Жаль жениха по росту долго искать будет.
Попытался подняться и чуть не заорал в полный голос.
– Время сколько?
– Восемь доходит, – девчонка натирала ему виски «Звёздочкой».
– Предки где?
– Они во вторую оба, – поджав губы, она стрельнула глазками по его обнаженному торсу, прикрытому одеялом. – Всё в кровище и грязи. Я застирала, – перехватила изумленный взгляд парня. – Отлежишься у меня до завтра. Я родителям объясню. Утром отец тебя проводит, а я ночью за тобой послежу, – надежда проскользнула в её ласковом голосе.
– Ты чё! У меня брат там один. С ума сойдёт! – Первая трезвая мысль помогла сесть. – Анальгин есть?
– Угу.
– Неси! И одежду захвати! – Бросил ей уже в след, после первой фразы.
– Она ещё влажная! – Донеслось из соседней комнаты. – Может, подождёшь до девяти?
– Там трамваев потом не будет. А я не дойду. Далеко, – на выдохе бормотал Торилин.
Она принесла всё сразу, и присев рядом аккуратно подала ему.
– Если бы не вскрикнул, к окошку не подошла. До утра окочурился. Там не разглядишь, что лежит, – произнесла с глубоким вздохом сожаления, помогая одеть рубашку.
– Выйди, пожалуйста, или отвернись, я брюки одену.
– Как будто я чего не видела, – усмехнулась Большакова.
– Ты меня совсем раздевала? Всё разглядела? – Пашка почувствовал себя оскорбленным.
– Вот ещё! – Зарделась Маринка и выпорхнула за дверь.
Вышли на улицу. Окружающие двух и трёх этажки качались в такт каждому шагу. Весь организм ломало от нестерпимой боли. Дышать и то приходилось сквозь сжатые зубы.
– Ты хоть знаешь, кто тебя отделал?
Большакова тащила полусогнутого Пашку, как здоровенную корзину, крепко прижав к себе.
– Нет, – поддерживать разговор не хотелось.
– Зато я знаю. Это ухажёры Ритки и Ленки. Постоянно тут ошиваться стали. Им-то чем насолил? – Ноша промямлила в ответ не членораздельное. – Хотя тебя сейчас все рады, похоже, помутузить. Удасца навтыкать – сразу герои. Толкуют, что началось это всё из-за подарка Петровне? Правда?
– Не помню.
– Вон и трамвай идёт, – с сожалением констатировала Маринка. – Может с тобой до дома доехать?
– Спасибо. Ты и так можно сказать мне жизнь сберегла, – обрадовался Пашка, что не пришлось ждать.
– Тогда должен будешь, – пошутила, не улыбаясь Большакова. – Давай садись, – помогла подняться на ступени в распахнувшуюся дверь. – Вернёшь, как попрошу!
