от этого психа?
– Зашибу! – Рявкнул Пашка и ринулся на оставшихся.
Страх – великая сила. Уцелевшие обогнали свист ветра в собственных ушах, под улюлюканье довольной толпы.
Других, кто не смог ретироваться, недавняя жертва оттащила на спортивную площадку школы. Усадив всех на бревно. Они даже не пытались ему сопротивляться.
Присев перед ними на корточки, Павел вновь почувствовал к ним жалость. Термоядерный огонь в теле затухал, оставляя ноющую вязкость во всех мышцах.
– Парни извините, что так вышло. Честно, если куртку бы не порвали, рукой не шевельнул. Простите. А?
Ребята сидели, молча, временами покачиваясь от боли. Отворачивая глаза, держась за свои раны.
– У меня сейчас настроение – самому повеситься хочется. Нет, правда. Вы кстати были. Но одёжку, зачем рвать? Кто только вас на меня науськивает? – Победитель шмыгнул носом и смахнул слезу. – Просто прибить путью не можете?
– Что, так всё достало? – Спросил тот, что держался за спину.
Русоволосый, нос картошкой, с насмешливым серым переливом в глазах и волевым подбородком.
Пашка утвердительно мотнул головой.
– Ладно. Не переживай. Всё обойдётся. Меня Лёвкой зовут, – он протянул широкую ладонь. – Это Славка, ты ему подбородок рассёк. Зашивать надо. Витьку, коленку выбил. А он у нас вратарь. Из спортшколы мы. Саньку вон придётся в растопырку молот бросать.
Все засмеялись.
– Ты Петруху у нас в прошлый вторник ботинки свои заставил целовать, – не разжимая зубов и держась за кровоточивший подбородок, простонал Славка. – А мы с Лёвкой с ним дзюдо занимаемся. Обидно стало, да и местные на слабо взяли. Пузырь мы им теперь должны.
Лицо у Вячеслава светлое, с еле заметными оспинками. Нос прямой, массивный. Волосы с рыженой, зачёсаны назад. Александр фигурой квадратнее друзей и лицом зрелищней. Мощный лоб, чёрная верёвка бровей, почти сросшихся воедино. Тёмно карие глаза, острый нос, добродушные широкие губы. Виктор в компании самый высокий и худой. С длинными ручищами, резкими скулами на вытянутой шее, копной вьющихся волос до самых бледно-зелёных глаз с хитрым прищуром.
– Тогда понятно, откуда ветер дует, – догадался Торилин.
– Пашк, ты нас тоже извини. Обрисовали тебя – чисто людоед. Повелись. Теперь видим, ошиблись, – Лёвка попытался подняться, но скривив лицо от боли, снова опустился на место. – Нам бы сейчас отмыться всем где-нибудь. А куртку тебе Петька компенсирует. Слово даём.
– Ну, раз даёте, тогда пошли до моих стариков, – Торилин поднялся и подставил Льву плечо. – Тут не далеко.
– Слушай, удобно ли такой грязной толпой? – прокряхтел Славка.
– Да они ещё с дачи никак не выберутся. Дома никого. Отмоемся и обсохнем.
Пока отмывались и сушились,
