разбитой, вспомнив всё, что было с ними, она медленно пошла за каретой, даже, как будто не осознавая этого. Он был ей всё ещё дорог, он был ей другом, сейчас она, как никогда, с горечью осознавала это.
Алексей повернулся боком со своего места и печально посмотрел на неё последний раз. Карета продолжала удаляться, фигура девушки становилась маленькой и размытой, но он знал, что она чувствует то же, что и он, и что она плачет. Плачет по нему. Она продолжала идти вперёд, за ним, не видя уже от слёз дороги и самой кареты, и остановилась только тогда, когда солёные слёзы уже совсем застили ей глаза и потекли по щекам. Она вытерла глаза и увидела, что его экипаж уже не в поле её зрения, и снова почувствовала тяжесть и тоску, от которых только недавно с трудом смогла избавиться после кончины отца.
Она больше не могла сдерживать рыдания и побежала туда, где могла всегда найти утешение и плакать столько, сколько требовалось для облегчения души, домой, а затем в комнату сестры. Не раздеваясь, она взбежала по лестнице и открыла дверь её спальни, Юлия была уже на ногах и с изумлением встретила сестру у кровати. Та бросилась к ней и разрыдалась, тяжело дыша и не в силах объяснить, в чём дело. Юлия усадила её, и, тяжело вздохнув, положила подбородок на её плечо и стала ласково гладить по спине. Ей тоже хотелось плакать, но она уже давно научилась подавлять в себе это желание.
Глава 6
Прошёл год с обозначенных выше событий, и жизнь в Ручьях окончательно вошла в мирное, спокойное русло. Конечно, о трагических событиях в семьях Вересовых и Рубцовых помнили и частенько упоминали об этом за ужином долгими зимними вечерами. Марья Ефимовна, отправив сына в Петербург, вскоре сама с дочерью уехала из деревни в своё личное имение Воротниково в двадцати верстах от Ручьёв. Она уже не была там год из-за трагической смерти мужа и последующих событий, а так всегда раз в году имела обыкновение там бывать.
Усадьбу “Буйный ручей” она оставила на своего верного, уже престарелого управляющего, который доброй и верной службой заслужил доверие её мужа и её самой. Нельзя сказать, что после её отъезда Вересовы тяжело выдохнули, но девушкам всё же стало спокойнее ходить по улицам и бывать в церкви, не боясь встретить там Рубцову и её язвительную дочь. На них всё меньше стали оглядываться и шептаться за спиной, последние следы произошедших несчастий стирались, и местные предпочитали заниматься своими делами, или нашлись новые темы для обсуждений, сложно сказать. Теперь Ольга и Юлия могли свободно прогуливаться по деревне, даже ходить кому-то в гости, но избегали подходить близко к усадьбе Рубцовых, при виде её в них с новой силой возрождались былые горькие воспоминания, и горечь затопляла их сердца. Они, не сговариваясь, сворачивали с дороги и уходили по тропинкам, пусть их путь и становился длиннее, но им было легче обойти усадьбу, чем подойти к ней ближе.
Алексей устроился в Департамент государственного хозяйства и публичных зданий от Министерства внутренних дел,
