насквозь Аляски. Провожатые махали вслед шапками до тех пор, пока наш караван не скрылся за деревьями. В такие минуты радостное ожидание – что там впереди? – всегда немного омрачает грусть от расставания с людьми, ставшими почти родными.
Не могу удержаться и не выразить восхищение и бесконечную благодарность живущим здесь соотечественникам. Все они, бросив дела, целыми днями носились с нами по городу и его окрестностям. Вели переговоры, яростно торговались ради того, чтобы сэкономить наши финансы, а вечерами вели с нами задушевные беседы, щедро делились своим опытом. Глубоко верующие, они живут, придерживаясь принципа: «От дел своих человек осудится. От дел своих человек оправдается».
Жёсткий график вынуждал нас уже со старта держать максимальную скорость. Поэтому в санях трясло так, что казалось, ещё немного – и позвоночник рассыплется на части, а голова оторвётся. Особенно сильно било на участках с неровным рельефом. А на крутых виражах требовалось огромное усилие, чтобы не вылететь из саней.
На столообразных возвышенностях с крупноствольным лесом и марях с чахлым и редким ельником тряска ослабевала, зато возрастала скорость, и обжигающий ветер пронизывал насквозь. Пальцы даже в двойных перчатках ломило от стужи. При этом снежной крупки из-под гусениц мобайлов летело столько, что вскоре из заполненных снегом саней торчали лишь наши капюшоны.
Погода по-прежнему балует: ясно, мороз умеренный. А в долине Юкона по утрам, говорят, за тридцать. Снег на марях и южных склонах оплавлен солнцем и блестит, как полированная сталь. Труднообъяснимое для минусовой температуры явление. Возможно, это следствие неожиданных оттепелей, а может, особенностей солнечной радиации в приполярной зоне.
Навстречу попались две собачьи упряжки. В каждой по шесть пар хасок. На лапах «башмачки» из плотной ткани – чтобы собаки не резали лапы о края ломкого наста. Бегут резво, но наши снегоходы раз в пять быстрее. Зато собакам на сутки достаточно одного килограмма рыбы или мяса (всего на упряжку – 10–12 кг). А снегоходы сжирают по 40–50 литров бензина в день, и это не предел. Да и ломается техника. С другой стороны, на снегоходе в день можно пройти до 400 километров, а на упряжке обычно не более 120. Правда, иные рекордсмены умудряются одолеть и 180.
Вскоре вслед за упряжками промчались три «Сканди». Водители на ходу поприветствовали нас поднятыми крагами. Лиц за натянутыми на голову балаклавами и громадными очками не разглядеть.
Через километров пятьдесят над тёмно-зелёной лентой леса проклюнулись заснеженные зубцы, сияющие на солнце девственной белизной. Вырастая на глазах, они превратились во внушительный горный массив, тянущийся с юга на север. После унылой монотонности равнины этот величественный хаос остроглавых пиков произвёл на меня особенно сильное впечатление. Вдали, на севере, проступала сквозь голубую дымку грозная конусовидная громада Мак-Кинли –
