дело потираем нос и щёки – сдобренный ветром мороз чувствительно кусается. Упаковав палатки, спальники, кухню, выезжаем ровно в восемь. Наши трудяги снегоходы ведут себя изумительно: заводятся с пол-оборота и тянут как взбесившиеся жеребцы. Это вселяет уверенность, что до Уэйлса доберёмся. Главное, чтобы бензина хватало до посёлков, где можно пополнить запасы топлива. Их, к сожалению, немного: Николай, Офир, Руби, Галина (последние два на Юконе) и Ном на берегу Тихого океана.
Тело после вчерашней тряски болит так, будто меня всю ночь пинали кирзовыми сапогами, но после новых порций «массажа» боль ослабла. Едущий впереди Костя, хоть и старался перед ухабами сбавлять скорость, гнал на пределе, умудряясь при этом не переходить грань, за которой может последовать кульбит и прочие неприятности.
На одном из затяжных тягунов от снегохода Ильи повалил пар – закипел тосол. Сняв крышку, увидели, что пружина термостата перекошена. Пока ремонтировали, мимо проехали два американца. Каждый, притормаживая возле нас, спрашивал, не нужна ли помощь. Традиционная для Севера готовность помочь! В таких безлюдных и суровых краях без неё не выжить.
Снежный покров довольно глубокий (около метра), но по здешним меркам нынешняя зима из числа малоснежных. Искрящаяся на солнце перина продырявлена лунками ночевавших под снегом куропаток, испещрена следами-траншеями лосей, оленей, волков, рысей, росомах (последние, благодаря густой меховой опушке на лапах, почти не проваливаются). Но больше всех наследили зайцы. Под поваленными стволами осин пухлявая попона истоптана сплошь. Там их столовые – кормятся горьковатой, сочной корой. Успел разглядеть даже парную соболиную строчку. А я-то считал, что соболь только в России водится.
Солнце отправляется в свою опочивальню с каждым днём всё позже, а встаёт всё раньше. Следуя его примеру, и мы выехали с небольшим опережением графика – в 7 часов 45 минут. Переваливая через пологие седловины из одной пади в другую, на удивление быстро достигли селения Николай. (Так приятно, что и здесь русский след!) Морозно, ни ветерка. Откуда-то сверху медленно сыплются блёстки. Крыши, стены домов в инее, будто посеребрённые. Дым из труб подпирает небесный свод белыми прямыми столбами.
Чтобы не рисковать, решили подзаправить изрядно опустевшие канистры, но не тут-то было – все в ожидании скорого прохождения гонок на собачьих упряжках и снегоходах. У трассы уже сложены тюки спрессованной соломы (каюры застилают ею снег, чтобы собаки во время отдыха или ночёвки не мёрзли); установлены громадные железные печи для разогрева воды, рядом – поленницы дров.
Еле уговорили поделиться своими запасами местного авторитета – он отлил нам двадцать галлонов. Помогли обаяние и напористость нашего командора.
Участок до селения Офир выбил из нас остатки способности воспринимать окружающий мир. Разжившись ещё 25 галлонами бензина, заночевали в паре километров от посёлка.
Выехав утром на развилку, долго обсуждали, куда ехать. Левая ветвь вела на юг, в сторону
