и дар передаёт. Коли пойдёшь.
– Пахнет, чую, не сермяжным твоим духом. Маслами заморскими. От тряпок пахнет…
Сурьян выставил руку ладонью вперёд и повёл ей по кругу. У Боруна похолодело нутро – авось порчу наводит? Он тут же выхватил мешочек из-за кушака, вытряхнул в ладонь шкатулку.
– Во чего. Из княжьих тайников.
Шкатулка лучилась бирюзовым маревом. Волны и морские гады шли резьбой по бортам. Но Сурьян не мог видеть золотую красоту. Он только чувствовал волнительный запах масла и чего-то ещё – животного, хвойного, как после грозы, неясного.
Борун дрожащими руками приоткрыл крышечку. И Сурьян остолбенел. Затем опустил голову и вздохнул:
– Знает старик, чем взять. Русальи глаза, стало быть, принёс?
Потом мрачно улыбнулся:
– А если отберу? – и вновь поднял копьё. – Ты, запахом чую, старый совсем – со мной не сладишь.
Борун вдруг подобрался.
– Я не слажу, да гонца отправлю рассказать, чем промышляешь. Ты разве не чуешь?
– Кто с тобой? Дитём пахнет.
– А сын мой.
– Боишься меня, чадо? – спросил Сурьян и трясанул копьём.
– Бабы бобров боятся. А я и не таких видал, – зычно ответил мальчик.
Борун в отчаянии пихнул его. Мальчик выдал себя звуком. Сурьяну только того и надо было.
– Ну вот теперь и ты не убежишь. Уши мои иных глаз зорче.
Сурьян отвёл копьё от груди Боруна и указал ровно на Жегора. Борун начал шевелиться, и острие вновь упёрлось ему в грудь. Сурьян выставил ладонь в сторону Жегора и начал водить ей так же, как в первый раз.
– Ну так что? Пойдёшь с нами или как? Родовую руду лить – богов злить. Мы одного племени, и потому…
– Тише, – приказал Сурьян. Он водил рукой, и бледные зрачки его ушли в углы глаз.
– Подойди-ка, – сказал он.
Жегор переминался.
– Кому сказано. Подойди!
Борун выпятил губы и сурово указал мальчику на Сурьяна. Тот перебрался через сугроб, и тут же зрячая ладонь опустилась не его шубу. Сурьян нащупал капюшон, залез рукой под него и остановился на затылке мальчика. Жегору показалось, что это был горячий камень. По коже разлилось тепло.
– Греет, отче, – шепнул Жегор.
– Скажи, чадо, видишь ты хоромины, каких нет у владык земли? – спросил слепой.
– Вижу, – шёпотом ответил мальчик. Он дрожал.
– А видишь, как свет стекает по золоту? Как жарко огонь трещит?
– Вижу.
– А видишь, какие своды, какие стволы, какие крылья и главы над ними? Будто сам ясень мировой в тени их спрятался, и не видно его вовсе.
– Да-да, – выдохнул мальчик, припадая на колени. Борун с ужасом глядел на это.
– И разве то хоромина? Разве не ладья, разве не через море идёт она? Смотри! Тьма
